Брайан Адамс создает что-то из ничего

Море и Хоффман.
Фото Брайана Адамса предоставлено Мультимедиа Арт Музеем

Арт-общественность давно знает Брайана Адамса как фотохудожника, чьи работы публикуются на обложках Vogue, Harper's Bazaar, Interview. У поклонников Адамса-музыканта появилась возможность посмотреть, чем исполнитель романтических баллад занимается в свободное от музицирования время: выставка его фотографий проходит в Мультимедиа Арт Музее. Микки Рурк в роскошном халате, Виктория Бекхэм в одном лишь пиджаке на велосипеде, обнаженная Наталья Водянова (которая посетила открытие выставки и пообещала записать вместе с Брайаном песню о России), королева Елизавета, скромно сидящая на стульчике в прихожей Букингемского дворца (а рядом – резиновые сапоги на случай непогоды)… Брайан АДАМС ответил на несколько вопросов корреспондента «НГ» Марины ГАЙКОВИЧ.

– Брайан, что объединяет все эти работы?

– Это ретроспектива моих фотографий за последние 10 лет, часть из них вошла в мою книгу Exposed. Как вы видите, все персонажи очень разные, не похожие друг на друга. Но на самом деле это всего лишь небольшой срез того, что я сделал за это время.

– У вас много оригинальных женских портретов. Когда фотографируешь женщину, нужно в нее немножко влюбиться?

– Нет, для этого не нужно влюбляться. Я думаю, что просто нужно уважать тех людей, с которыми ты работаешь, которых ты снимаешь, независимо от того, кто перед тобой – женщина или мужчина. Важно понимать, что за человек перед тобой, и тогда у тебя все получится.

– Подход к модели различается? С одной стороны, красотка Лана дель Рей, с другой – сама королева.

– Они обе очень сильные личности. Я выбрал для выставки фотографии, которые, как мне кажется, наиболее точно отражают их внутреннюю сущность. Вообще, конечно, сложно себе представить более полярных персонажей, чем эти две женщины – Лана и королева. Но для меня разница при работе заключалась лишь в том, что на съемки Ее Величества у меня было пять минут, а на съемки с Ланой – пять часов.

– На одной из ваших фотографий дурачится Шон Пенн, на другой – Дастин Хоффман в смокинге с бабочкой сидит в шезлонге на пляже. Это импровизация или заранее продуманный план? И вообще, какая доля импровизации есть в вашей работе?

Адамс на открытии своей выставки. Успех налицо. Фото предоставлено Мультимедиа Арт Музеем

– Я, как правило, место для съемки выбираю сам. Дастина Хоффмана я снимал в Калифорнии недалеко от того места, где он тогда жил. Мне показалось романтичным сделать такой ракурс. А с Шоном, вы правы, мы просто дурачились, я снимал его, а он – меня. Кадр, как мне кажется, очень динамичным получился. Но, как правило, особенно если я снимаю для журнала, то точно знаю, чего я хочу, еще до начала фотосессии и всегда добиваюсь именно того, что задумал.

– Есть какая-то точка пересечения у двух ваших занятий – музыки и фотографии? Одно другому помогает?

– Мне кажется, что существует только одна параллель между фотоискусством и музыкой: и фотограф, и музыкант должны создать что-то из ничего, вот так они и пересекаются.

– В России вас знают как исполнителя романтических баллад. Сейчас часто можно услышать, что это устаревший жанр. Согласитесь с этим или поспорите? И вообще говоря, у вас есть рецепт хитовой баллады – как ее сочинить?

– На самом деле такой рецепт дать невозможно, потому что создание музыки, как и создание фотографии, – это такой неосязаемый процесс, который невозможно объяснить. Но если песня получается, то она преодолевает все расстояния и продолжает жить своей жизнью, потому что хорошая музыка не знает границ… Поэтому с тем, что жанр баллады мертвый, я не согласен. А если говорить о тех балладах, которые я писал для кино, то здесь главный двигатель – дедлайн, важно уметь воплотить специфические задачи и уложиться в определенные временные рамки.

– О чем вы мечтаете как фотограф и как музыкант?

– Я мечтаю об очень многих вещах, но, к сожалению, у меня так мало времени на их осуществление. Я уверен, что на моей могиле будет такая эпитафия: «У него не хватило времени осуществить все, что он хотел».