Не время собирать камни

Классика и современность очевидно соединились в танце Баланчина.
Фото РИА Новости

С 5 по 10 мая на исторической сцене Большого театра танцевали премьеру «Драгоценности», три одноактных балета Баланчина, в следующий раз их можно будет увидеть только в будущем сезоне.

Подводить под творчество теоретическую базу Баланчин терпеть не мог и на бесконечные вопросы «про что балет?» отвечал: «Разве кто-нибудь спрашивает, «про что» роза?» Но публике нужна story, и мистер Би согласился с версией о том, что три части его «Драгоценностей» символизируют Францию, Америку и Россию. Согласился, правда, с оговорками. Об «Изумрудах» сказал: «Если эта часть балета вообще что-нибудь изображает, то, возможно, это мои воспоминания о Франции». И еще: «Некоторые находили, что вторая часть – «Рубины» – изображает Америку. Но я вовсе не имел это в виду». Про связь «Бриллиантов» с Россией Баланчин ничего не говорил.

Между тем своя история у триптиха действительно была. Однажды друг познакомил хореографа с ювелиром Клодом Арпельсом. Потрясенный его нью-йоркской коллекцией, Баланчин задумал свою. В 1967 году мир увидел его «Драгоценности», которые с тех пор отваживаются примерить лишь избранные труппы. Теперь к ним присоединился Большой театр. Полтора года назад в репертуаре появились «Рубины» на музыку Игоря Стравинского, а нынче добавились «Изумруды» на музыку Габриэля Форе и «Бриллианты» на музыку Петра Чайковского. Громкую премьеру с труппой готовили педагоги-репетиторы Фонда Баланчина Сандра Дженнингс, Мэррил Эшли и Пол Боуз.

Еще не так давно само по себе появление балетов Баланчина в репертуаре наших театров становилось событием беспрецедентным. Теперь, когда прецедентов немало, и не только в обеих столицах, публику опять надо чем-то удивлять. Чтобы, как признался худрук Большого балета Сергей Филин, «сделать это событие более ярким», решили испросить у Фонда Баланчина разрешение на новые костюмы и декорации. А получив это разрешение, обратились в фирму Van Cleef & Arpels, чьи камни некогда вдохновили великого хореографа. Это сотрудничество и стало главной фишкой премьеры.

Пересмотру подверглась не только сценография начинавшего при Баланчине молодого Питера Харви, но и канонические костюмы, которые сотворила для «Драгоценностей» легендарная Барбара Каринска. Убедить зрителей в правомочности подобных пертурбаций призвана небольшая выставка в фойе: золотые броши Dancer (95 бриллиантов, 43 изумруда, 18 рубинов), «Одиллия», «Одетта», да еще по мелочи – перстень, клипсы, оникс, лак, черная шпинель. Фирма допустила в свои архивы и кладовые сценографа Альону Пикалову и художника по костюмам Елену Зайцеву, не только показав ту самую заветную коллекцию, но и посвятив в секреты нынешних ноу-хау. Один из таких секретов – invisible set – технология крепления камней друг к другу в виде сплошного кристалла без металлической составляющей. Такую технологию Альона Пикалова использовала в оформлении задника. Заменив привычный нейтральный фон, invisible эффект оказался настолько visible, что зеленая (в «Изумрудах») или красная (в «Рубинах») чересполосица не «высвечивает геометрию танца», как того хотела сценограф, а навязчиво в нее вторгается. Да и сам по себе задник из плотно пригнанных друг к другу стеклянных полупрозрачных квадратов, задуманный как роскошное обрамление для уникальных драгоценностей, напоминает скорее декоративную перегородку в прикидывающейся рестораном советской столовой.

Фантазию Елены Зайцевой Фонд Баланчина тоже ограничивал лишь отчасти – «единственным условием стало сохранение силуэта костюмов: шопенка в первой части, короткая юбка во второй и пачка в третьей». Ну и, конечно, цвета – зеленый, красный, ослепительно белый. Больше всего досталось «Рубинам». Нелепый гибрид современной спортивной фуфайки и шелковой рубахи «а-ля рюс» так же идет синкопам Стравинского, как хохломская ложка китайскому фарфору династии Сун, к тому же некрасиво перерезает мужские фигуры. Недовыкристаллизовавшиеся в воображении художника линии маленького красного платья оставляют обидное ощущение небрежности в задумке и в выделке. Жесткая форма классической пачки и требовательный белый цвет спасли бы «Бриллианты», если бы (как и в первых двух частях) не перебор мюзик-холльных блесток.

Между тем помимо основной фишки в балете есть еще и танец. И тут самое удивительное – необъяснимая толерантность к огрехам исполнения со стороны представителей The George Balanchine Trust, слывущих ревностными хранителями завещанных мистером Би тонкостей стиля и темпов.