Пусть и музейная, но редкость

На премьере Борис Михаила Козакова не раз срывал овации.
Фото РИА Новости

После двух парадных премьер – «Руслана и Людмилы» и «Спящей красавицы», приправленных гастролями оркестра и хора театра Ла Скала – Большой театр начинает возвращать на основную сцену старые спектакли. В начале декабря сыграли «Бориса Годунова», праздничный период традиционно украсит «Щелкунчик», в январе заявлена «Турандот», в феврале – «Огненный ангел».

К счастью, декорации и костюмы к «Борису Годунову» восстановлены пять лет назад – перед гастролями в Лондон и, очевидно, сохранялись в хороших условиях – выглядит все словно с иголочки. Этот спектакль Леонида Баратова и Федора Федоровского поставлен в 1948 году и практически без перерывов шел в Большом – только представьте, сколько народа через него прошло – и по ту, и по другую сторону рампы. Сегодня многие относятся к нему как к музейной редкости, наверное, он таковой и является – сдается, ничего подобного современный зритель не увидит. Тем паче нужно экспонат охранять. Хочется надеяться, что театр от «Бориса» не отказался не только потому что «декорации подновили, так чего ж добру пропадать».

В зале нет VIP-персон, по крайней мере из тех, кого должны знать в лицо хроникеры. Каждую картину (редкий случай) зрители встречают аплодисментами – впрочем, в данном контексте это более чем уместно: кто-то ностальгирует по «большому стилю», кто-то по молодости, кто-то просто рад роскошным декорациям – сумеречному и залитому солнцем Кремлю, тщательно выписанным фрескам Чудова монастыря, убранству царских палат, серебристой роскоши польского акта – с фонтаном, разумеется┘ В сцене под Кромами Самозванец в соответствии с либретто выезжает на белом коне – если обозревателю «НГ» не изменяет память, в 90-е коня не было. Овация в конце (спектакль идет четыре с половиной часа – со всеми запланированными композитором тремя антрактами) – не только самому спектаклю и его авторам, конечно, но и тем, кто его сделал сегодня – режиссеру Игорю Ушакову, художникам Алене Пикаловой и Елене Зайцевой, дирижеру Павлу Сорокину (в другом составе – музыкальный руководитель Большого Василий Синайский) и артистам.

Первый состав – крепкий, но без особых откровений – держится в основном на паре Михаил Казаков – Максим Пастер (Борис – Шуйский). Пусть первый выход Бориса с ариозо «Достиг я высшей власти» в сцене коронации у Казакова получился неровным, но сцена сумасшествия и смерти держит в колоссальном напряжении – так что после второго акта (знаменитое «Чур, чур, дитя, не я твой лиходей») певец выходит на поклоны и уже срывает первую овацию. И тут не скажешь «да он это уже раз двести спел» – дело не только в автоматическом отрабатывании заученных жестов и интонаций (это, наверное, в фигурном катании работает) – видимо, мучительный диалог с самим собой артист должен каждый раз заново переживать за царя Бориса. Шуйский с елейным голоском и подлой натурой в исполнении Максима Пастера – идеальный образ, причем в обоих спектаклях – и у Сокурова (его постановка идет на Новой сцене), где действия этого персонажа – ключ к интриге, и у Баратова, где борьба Шуйского за престол по смыслу на втором плане, обнажая трагедию личности, стоящей у власти.

Интересно услышать и другой состав, где дирижирует Синайский, а заглавную партию исполняет Дмитрий Белосельский, с которым заключили контракт именно на исполнение Бориса.

К слову, «Бориса Годунова» будут играть раз в месяц – февральская и январская афиши уже сверстаны, и билеты на февраль есть в свободной продаже, как и на другие спектакли текущего репертуара основной сцены. Так что вся чехарда вокруг жутких очередей, продажи по паспортным данным и проч., возможно, была преждевременна.