Дарья Курдюкова
Среди женских портретов, которых в Москве будет 48, а в Венеции – чуть меньше...
Фото автора
Выставку уже возили на миланскую Неделю мужской моды. Однако к проекту с таким названием и с подзаголовком «Лицо и душа» следует добавить, что это work-in-progress. Иначе говоря, художник Омар Галльяни над всем обещанным будет работать в процессе обеих биеннале. И с двумя кураторами – Леонардо Ротатори из итальянского фонда Mazzotta Art Selection, а также с основателем галереи «К35» Викторией Саава. Именно «К35» привезла Галльяни в Россию и уже дважды успела тут показать. Что до нового проекта, говорят, в Италии его оценили на самом высоком уровне за вклад в развитие культурных связей с Россией.
Как видно, «российский след» на биеннале в Венеции не исчерпывается национальным павильоном с инсталляцией Андрея Монастырского и группы «КД» и участием в основном проекте Ани Титовой. Не исчерпывается он ни посвященным Дмитрию Александровичу Пригову спецпроектом Эрмитажа, ни краткосрочным проектом «Гаража», ни спецпроектом Анастасии Хорошиловой, ни, скажем, участием в другом «параллельном» показе (Glasstress-2011) Константина Худякова. «Меню» престижнейшего смотра современного искусства весьма неоднородно. Есть тут и сторонний взгляд на страну.
Судя по названию, выставка Галльяни мыслится как социологический проект – и уж он-то раскроет тайны другой России и глубины ее души. Релиз безапелляционно гласит, что «внушительный проект и арт-объект являются результатом детального исследования российского общества, а именно женщин как его главных действующих лиц и «истинной сути» общества, сильно укорененного в матриархальных традициях». В Венеции для «другой России» выделили отстроенное в XV–XVII веках палаццо Барбариго Минотто, в гостиной которого сохранилась копия расписанного Тьеполо плафона (оригинал давно хранится в Ка'Реццонико, где «прописан» Музей Венеции XVIII века). В одной из двух комнат с портретами Галльяни балкон, вдыхающий соленый свежий воздух с Гранд-канала, и арфа. Ее изогнутое тулово беззвучно шепчет о чем-то старинном, играя на контрасте с современностью изображенных женщин.
Предполагается, портреты эти рассказывают о человеческой судьбе (хотя если у кого-то вдруг возникнут ассоциации с сострадающим женской доле Некрасовым – здесь им решительно не место). Конкретные модели превращаются в архетипы – тут про современных деловых женщин, достигших успеха. Сгруппированные в два ряда портреты, рисованные карандашом и углем, являют прекрасных дам. Судьбу их без комментариев угадать затруднительно, зато их миловидность приводит на память жанр «женских головок», которым был столь увлечен XVIII век. Но замысел сложнее.
Галльяни толкует о проекте мягким, вкрадчивым голосом. Женские портреты – материя для него привычная, только сейчас итальянок сменили российские модели, а проект стал масштабнее, ведь прежде он не доходил до монументализма в 48 портретов (в Венеции их меньше, а в Москве обещают именно столько). Размеры ли страны, миф ли о необъятной и непостижимой русской душе – наверное, обязывают. Давнишнюю тему «художник и модель» итальянец разложил на составляющие: в Москве делал эскизы и вел разговоры с портретируемыми (одновременно помощники фиксировали это на фотокамеры), а по приезде в родное отечество принялся за монументальные рисунки на дереве. Их монохромность прерывается красными и синими цветками, причем в первом случае художник говорит об энергии, во втором – о небесном тоне. В перспективе, когда проект из рук в руки Венецианская биеннале передаст Московской, все изображения объединят в гигантский (3х16 м) коллаж про единство непохожих.
Собственно, уже на следующий после презентации день Омар Галльяни уехал открывать выставку в Сеуле. А в Венецию прибыл из Ватикана, где его чувственный ангел с полузакрытыми глазами участвует в коллективном показе, посвященном 60-летию рукоположения Папы Бенедикта XVI. К слову, этим сотрудничество Галльяни с Церковью не исчерпывается – в начале будущего года он примется за монументальную роспись для новой церкви в Терни, что в Умбрии. На тему рая – и это вполне созвучно его творчеству, чтущему почти фотографического свойства красоту.
Насколько можно было понять про нынешний проект, первых моделей искали среди знакомых. Чтобы судьба была «подходящая». Кто-то – из круга Виктории Саава. Основное же содержание будущей московской части Леонардо Ротатори определяется востребованным нынче понятием «интерактивность». Название показа, между прочим, ему навеяла цитата из Мао про «другую сторону неба». Так вот, люди в режиме реального времени смогут наблюдать за созданием работ и загружать на сайт фотографии своих подруг-мам-бабушек (babUshka – словцо, которое повторявшему его Ротатори явно по душе). Кураторы уверяют, проект некоммерческий, и даже изданный каталог достанется только участникам. Согласно замыслу, нерв всего действа – вовлеченность в творческий процесс, в растянутый во времени перформанс, где каждый может предложить свою интерпретацию и задаться вопросом самоидентификации. Так что, оказывается, портреты здесь – лишь импульс.
Венеция–Москва
