Упражняясь в прекрасном

Большой экран сочинского Зимнего театра отражает старания разношерстных участников состязания.
Фото Михаила Мордасова/PhotoXPress.ru

Двигаясь вперед, к финишной планке, «Кинотавр» в конкурсных и особенно в неконкурсных программах множит экранизации. Они отвлекают от чересчур разношерстных участников состязания, правда, иногда всерьез заставляя задуматься о том, что слово печатное на экран перенести – не реку вброд перейти.

Фестиваль в Сочи определенно отличается от прочих заграничных собратьев. Хотя и он любит покрасоваться нарядами, тут гламур какой-то другой – помельче, поспокойнее. Он будто рассеян между людьми, глядящими на мир просто и о вечерних туалетах не помышляющими вовсе. Так что в зале обычно на человек двадцать приходится одна девица с ажурным декольте. Все-таки здесь ленивая курортная атмосфера подчиняет себе, укрепляя в желании даже для торжественных случаев одеваться незатейливо и удобно.

В Сочи случаются и курьезы, которыми не так богаты другие киносмотры. Например, охранники в Зимнем театре взяли себе моду держать зрителя у входа как можно дольше. И на вопрос «Нельзя ли пройти?» решительно отвечать «Нет, не положено». – «А в туалет?» – «В туалет тем более не положено», – говорят они без тени улыбки.

Так же без улыбки ты смотришь на «Упражнения в прекрасном» Виктора Шамирова, на эту историю одних гастролей. Начинаются они с поезда, с купе. По российской стороне, по ее глубинке возят пьесу на четырех актеров. Звездный, прославленный герой (Гоша Куценко), два его товарища (Виктор Шамиров, Константин Юшкевич), у каждого из которых свой кризис. И девушка-инженю (Ксения Радченко), нежданно прибывшая на замену бывалой красотки. Вслед за «Квартетом И» Шамиров делает разговорную комедию. Только шутит по большей части неловко, рассуждая о прекрасном, поделив фильм на 11 коротких зарисовок из бытового закулисья. Но публика в зале под вечер желает смеяться, и шутки, не всегда остроумные, проносятся по рядам веселым гулом.

А ты все равно не улыбаешься – видя, как очередной конкурсант на экране разворачивает текст Бунина. Фильм «Суходол» Александры Стреляной. Обычно про бунинский рассказ говорят, что это семейная хроника столбовых дворян Хрущевых. В сущности, так и есть, если уложить содержание в одну строчку. Помнится, о стремлении режиссера уложить содержание в полтора-два часа экранного времени точно сказал Иоселиани. Он искренне подивился этой великой самонадеянности кинематографиста. Этой уверенности, что можно перетолмачить классическое произведение (другие экранизируются реже), где слова складываются в бесконечно сложную структуру образов и смыслов, и сократить его, ничего не упустив, сохранив там автора.

Если пройтись по истории экранизаций, то удачных окажется не так уж много. Если говорить о Бунине, то и вовсе мало. У него (и в «Суходоле» тоже) диалоги поражают своей скупостью, и сопряженность слова такая, что перевести эту плотность в язык киносимвола не то чтобы невозможно, но крайне затруднительно. В бунинском нет случайного, и отчуждать здесь – задача почти обреченная. Вот и выходит у Стреляной громоздкая стилизация, где понапичкано фольклорного. Где оператор Александр Демьяненко старательно подбирает сумеречную палитру, которая в дополнение к ряженым в историческое платье хоть как-то бы указывала, что мы в отдаленном прошлом. А Бунин рвется, идет клоками. И даже его отголоскам трудновато пробиться сквозь звук слишком современный, каким озвучены наши новые фильмы. Тут не получается вневременного звучания, нет той естественности, что привлекает у Бакура Бакурадзе.

Зато на киносмотре есть другие, более близкие к литературной основе экранизации. Они собраны в программе «Ленинградское кино как история экранизаций» и объединены одним лейтмотивом, который лучше всего отразил Андрей Белый. «Петербургские улицы обладают несомненнейшим свойством: превращают в тени прохожих; тени же петербургские улицы превращают в людей». Программа дает редкую возможность увидеть на большом экране «Драму из старинной жизни» Ильи Авербаха (по Лескову), «Ведьму» Александра Абрамова (по Чехову) или «Большую семью» (по «Журбиным» Кочеткова).

Сочи