Ты этого хотела, Русь?

Петеру Штайну (слева) досталась большая премия. С чем его и поздравил Евгений Миронов.
Фото ИТАР-ТАСС

Вечером в воскресенье в петербургском Александринском театре прошла церемония награждения европейскими театральными премиями – в 14-й раз раздали премии «Европа – театру» и в 12-й – «Новая театральная реальность».

В середине 1980-х европейская театральная премия родилась на Сицилии, в Таормине, сперва появилась большая премия – «Европа – театру», евро тогда не было, но, чтобы не зависеть и тут от доллара, денежную часть исчисляли в ЭКЮ, некоторое время спустя придумали премию и для начинающих гениев, ее назвали «Новая театральная реальность». В России церемония проходила впервые.

Кажется, никогда премия не вручалась с таким размахом. Может, где в Европе и живет еще память о недавнем мировом кризисе – если судить по церемонии, которую на сцене Александринского театра поставил режиссер Андрей Могучий, в России кризис давно прошел. Хор на сцене, юнги, марширующие по сцене, хор в зале, все поют нечто торжественное, на слова Гоголя: «Русь, чего ты хочешь от меня?..» Следом на авансцену выкатила телега, запряженная лошадью... Сидевшая в одном ряду со мной критик Ольга Галахова не без гордости заметила: «За державу не обидно». В телеге сидели народный артист России, старейшина Александринки Николай Мортон и Ксения Раппопорт, играющая в Малом драматическом театре – Театре Европы, он в смокинге, она – в джинсах и кофточке. Он – торжественно начал по-русски, она – продолжила по-итальянски. Мортон вспомнил, что Александринский построил Карло Росси, она продолжила, что Карл по отчеству был Ивановичем. А еще – некоторые в Европе считают, что мы до сих пор в России передвигаемся на телегах. Вот вам – и телега. Затем сверху спустился легендарный – 1917 года, настоящий занавес Головина из «Маскарада», и поднявшийся позже на сцену один из первых критиков Европы француз Жорж Боню не без волнения заметил, что среди таких символов надо выглядеть достойно.

Заместитель художественного руководителя театра Александр Чепуров рассказал, что в Александринке ведется более чем столетний учет зрителей, покупавших билеты, и теперь на местах великих предшественников сидят нынешние лауреаты. В ложе бельэтажа № 12, которую абонировал Суворин и в которой сидел обычно Чехов, теперь сидел Петер Штайн, на местах Достоевского и его жены Анны Григорьевны в девятом ряду – Юрий Любимов и его жена Каталин, в ложе первого яруса, где часто сиживал финн Маннергейм, теперь сидел лауреат «Новой театральной реальности» финн Кристиан Смедс и т.д.

Наконец слово было предоставлено губернатору Санкт-Петербурга Валентине Матвиенко, раздались аплодисменты, в которых потонули чей-то свист и неразличимые выкрики. За ней слово дали спикеру петербургского Законодательного собрания Вадиму Тюльпанову, напомнившему, что девиз первых церемоний на Сицилии был – «Театр лучше, чем мафия», и выразившему солидарность с этой мыслью.

Начали награждение – с молодых. «Новая театральная реальность» досталась Вильяму Дочоломанскому, который сказал, что для него большая честь приехать в город «Авроры». Среди лауреатов – Кэти Митчелл и Кристиан Смедс и наш – Андрей Могучий, который к церемонии и небольшому фестивалю, предварявшему воскресную раздачу наград, подгадал премьеру «Счастья» – спектакля по «Синей птице» Меттерлинка (о нем мы подробно расскажем в «НГ» в четверг). Почти каждый отдавал должное русскому театру.

Большую премию получал Петер Штайн, а вручали – Лев Додин и Евгений Миронов. «Награда наконец нашла героя», – вспомнил Додин известную советскую фразу, а Миронов поблагодарил Штайна за две великие роли – Ореста и Гамлета, за то, что (спасибо Штайну) научился играть на саксофоне, хотел даже сыграть, но потом счел, что это будет выглядеть как месть, и не стал этого делать. Штайн от души поблагодарил актеров: актеров в России, сказал он, я люблю больше, чем режиссеров. Говорил по-английски, заметив, что в Петербурге немцу говорить по-немецки по-прежнему трудно.

Лауреата специальной премии Юрия Любимова зал приветствовал стоя, награждали его Валерий Фокин и Владимир Чуров, вероятно, важно было подчеркнуть, что у Любимова всегда был выбор и этим правом свободного волеизъявления он пользовался всегда. «Я благодарю вас, что вы встали, старого артиста должно это радовать», – Любимов был бы трогателен, если бы не бодрость, с которой он произнес даже эти слова – «по жанру» слова старика.

После торжественной части Штайн сыграл моноспектакль по «Фаусту», который московские зрители уже видели года два тому назад.

Санкт-Петербург–Москва