Григорий Заславский
Евгения Симонова (Тамара) и Сергей Юшкевич (Бродер).
Фото РИА Новости
О премьере в «Современнике» хочется говорить от первого лица. Чтобы сказать: мне это очень понравилось. Чтобы оговориться: я не люблю спектакли про Холокост, про евреев (в них почти всегда нарочитость и, значит, ущербность), а в спектакле Евгения Арье не раз вспоминают про Освенцим, Майданек и другие ужасы нацистской Германии и оккупированной нацистами Польши, а его герои, почти без исключения, евреи, и тем не менее это, по-моему, выдающийся спектакль, вообще – один из лучших среди виденных за несколько последних лет в Москве. Он не про Холокост. И – не про евреев.
А еще в спектакле «Враги: история любви» по роману нобелевского лауреата Исаака Башевиса-Зингера (переложение романа для сцены Евгения Арье и Рои Хэна) – не одна, а несколько выдающихся актерских работ – Сергея Юшкевича в роли спасшегося от фашистов в американском Бруклине Германа Бродера; Алены Бабенко в роли прятавшей его в стоге сена польки Ядвиги, а теперь ставшей его женой и мечтающей стать правоверной еврейкой; Чулпан Хаматовой – она играет Машу, еврейку, любовницу Бродера, рассчитывающую стать его женой; Евгении Симоновой, приглашенной в «Современник» на роль Тамары, жены Бродера, которую и он, и все считали расстрелянной. А вот – спаслась, приехала в Америку, разыскала мужа, добавила проблем в его и без того сложную «логистику»: жене сказал, что поехал продавать книжки, сам – к Маше, которая живет со старой матерью (Таисия Михолап), потом Маше что-то наплел и прямиком к раву Ламберту (Александр Рапопорт), которому пишет выступления и до поры до времени удачно скрывает от него и неправоверную жену и правоверную любовницу... Запутанная история. В ней герой Юшкевича временами напоминает запутавшегося в своих любовях и обманах героя «Осеннего марафона», а иногда – темным плащом, черной шляпой и мятым портфелем в руке, усталыми, грустно-печальными глазами, нелепой улыбкой – героя Смоктуновского из «Берегись автомобиля». Не только внешне, к слову, это сравнение оправдано еще и сложностью внутренних переживаний, недопроявленных в жестах. Сдержанностью внешних проявлений.
Редкий случай – почти о каждом, среди главных героев – о каждом, можно рассказывать подробно, подробно описывать игру, меняющиеся настроения. Страшный испуг Ядвиги, когда-то давно – служанки в доме Бродеров, которая видит перед собой воскресшую Тамару. Ужас и тут же – готовность снова стать прислугой. И отказ от этой жертвы не то что всепрощающей, но всё пережившей, до конца не вернувшейся «с того света» Тамары, ведь на том свете остались ее дети, их с Бродером. Они приходят к ней во сне, и Бродер, все-таки укладывающийся и к ней в постель, не сразу спрашивает о том, что волнует больше всего: а про него они спрашивают? Помнят? Никакого надрыва в игре Симоновой, надрыва нет. В герои этого спектакля, рядом с Юшкевичем, Хаматовой, Бабенко, Симоновой, непременно надо записать художника Семена Пастуха и художника по свету Дамира Исмагилова. У них получается почти кинематографическая картинка. Мгновенные смены, когда сравнимые с какими-то японскими ширмы беззвучно скрывают только что кричавших, распинавшихся, ругавшихся, мирившихся героев, столы, кровати, стулья, и вот уже снова – пусто, а за другою ширмой, выплывающей на сцену, являются другие герои. И пол непрочен, представляет собой решетку, из-под которой пробивается свет, – это может быть свет реки, отражающей пригревающее солнце, когда по воде плывет лодка с отдыхающими, но не расслабленными Машей и Бродером. Свет – еще один герой спектакля, многое проясняющий, договаривающий и потому – позволяющий не договаривать героям.
Режиссер Евгений Арье предлагает запутанную, сложносочиненную историю, которая и в финале не имеет развязки, тем более нет в ней, хотя и ждешь его, и понимаешь, что в предложенном раскладе невозможен счастливый финал.
После спектакля думаешь о том еще, что Евгений Арье в конце 80-х, до отъезда в Израиль, до того, как он создал там получивший мировую известность театр «Гешер», и в Москве был заметен, но был одним из многих, из замечательной плеяды, рядом с ним – Владимир Мирзоев, Александр Пономарёв, Владимир Космачевский-младший, Клим, Михаил Мокеев... Сегодня он, приехав в Москву, ставит спектакль, который – по культуре, по тому, как работают актеры в нем, по силе востребованных чувств – кажется каким-то недосягаемым шедевром. По-моему, и является таковым.
Спектакль начинается с того, что безмолвно из конца в конец сцены проплывает лодка, в ней – убитые немцами жена и дети Бродера. Спустя час или больше эта лодка Харона является снова – уже с живыми пассажирами, Машей и Германом Бродером на веслах, и тут понимаешь: им только показалось, что они выжили.
Это история о том, что счастье – всегда не то, что может показаться и для всех других будет считаться счастьем, героям «Врагов...» спасение из ада не приносит ни счастья, ни... спасения. Пожалуй, это – самое страшное открытие и Зингера, и вот теперь Арье, которое годится и для иных, не таких страшных уроков жизни. Кажется, что ты перешел Рубикон или какую иную чахлую речушку, а оказывается – нет. Все покойники наши живы... Вернее, нет, – а вот живые не так уж сильно живы.
