"Не вижу в жизни ничего особенно интересного"

Александр Рудин вполне жизнерадостен, даже когда думает о смерти...
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)

Свое 50-летие отмечает выдающийся музыкант – виолончелист, пианист, дирижер Александр РУДИН. Замкнутый человек, редко дающий интервью и предпочитающий беседовать в них исключительно о своем творчестве, накануне юбилея поделился с корреспондентом «Независимой газеты» Олегом ДУСАЕВЫМ и другими мыслями, начав все-таки с того, почему не любит давать интервью.

– Когда у человека много берут интервью – это признак нехороший. Как правило, это означает, что он уже в таком возрасте, что ничего не может, только интервью и давать. А я еще кое-что могу, просто малообщительный и очень консервативный. Привык к своей скорлупе, к своему образу жизни. У меня характер очень сложный и тяжелый.

– Трудно в это поверить. Про вас никто и никогда не говорит плохо. Кого ни спросишь – все начинают сразу петь дифирамбы.

– Мне кажется, это оттого, что я невредный. Никого никогда не подсиживаю. Не сплетник. И я никогда никого ни о чем не прошу. Последнее качество, видимо, людям особенно приятно. Я очень удобный в общении.

– А принципиальный?

– Более принципиальный, чем многие. Точнее, я нахожусь где-то посередине – ближе к началу принципиальности. Больше всего я не люблю мнения большинства. Оно скорее всего неправильное. Если я вижу какое-то общее мнение, то это для меня очень подозрительно. Поэтому, если все думают, что на ночь есть вредно, – значит, надо есть. А если все считают, что какой-то конкретный человек плохой и его надо изолировать, – это верный признак того, что это неправильно. Я, как вы догадались, имею в виду случай с Плетневым. Это просто возмутительная ситуация. У нас такого уровня музыкантов, можно сказать, нет. И вот почему-то именно с ним такое происходит┘ Я принадлежу к поклонникам Плетнева┘ музыкальным. Он человек сложный, с ним бывает и не очень-то приятно общаться. Но объективно – личность выдающаяся. И то, что происходит, мне лично представляется сфабрикованным. Слабости, недостатки, пороки – они есть у всех. Но только почему-то те, у кого есть определенные связи, получают индульгенцию на обладание этими пороками.

– Расскажите про ваши недостатки.

– Объективно – я плохой отец. Играю на виолончели, на фортепиано, дирижирую, преподаю. И самое мое среднее качество – именно родительское, тут мои дарования проявляются в наименьшей степени. Как-то так сложилась судьба, что я о своих детях не особенно забочусь, уж не хочется лицемерить. Однако бывают и хуже отцы, я думаю – можно найти. Я рад, что ничего плохого я им не делал, ничему плохому их не учил. Просто очень мало участия принимал в их жизни, так уж сложилось по каким-то личным причинам. Что есть, то есть.

– Тем не менее в вашем юбилейном концерте они принимают участие.

– Да, действительно, через несколько дней мы вместе выйдем на сцену. Но я со своими детьми редко играю, а вместе, втроем, мы вообще никогда не собирались. Я подумал, что можно сделать такой концерт, который был бы и нам приятен, и для публики привлекателен и в то же время не носил бы характера неадекватного веселья. И я буду играть со своими детьми только потому, что они действительно хорошие исполнители – гораздо лучшие, чем многие. Ваня (Иван Рудин – пианист, художественный руководитель фестиваля ArsLonga. – «НГ») – человек и музыкант сложившийся. Федя (скрипач, постоянно живет во Франции. – «НГ») тоже очень хорошо играет.

– Вы не способствуете их карьере?

– Нет. Как у них сложится карьера – не знаю, в наше время это совершенно не связано с тем, как человек играет. Это зависит от связей, умения проталкиваться, кусаться, льстить. Все люди – и музыканты, к сожалению, не исключение, сейчас настолько одурачены медиа, глянцем, экранами телевизора, что уже перестали что-либо понимать. Я, разговаривая с коллегами, часто просто диву даюсь – они склонны оценивать какие-то явления, которые и оценивать-то не надо. Люди находятся вне системы координат. Совершенно потерялись┘ Когда я вижу, что происходит и как это серьезно обсуждается, начинаю думать, что доиграть бы мне свои лет 10 и спокойно уйти... Страшит меня это время. Я сам уже теряюсь... Даже студенты приходят, и я не знаю – стоит ли им что-то говорить о фразах, о стиле┘ Кажется, для них это значения уже не имеет.

– А для вас что имеет значение?

– Я не получаю удовольствия от процесса общения. Не смотрю телевизор, не читаю газеты. Но меня это устраивает. Не вижу в жизни ничего особенно интересного, за чем надо было бы особенно следить.

– Плывете по течению?

– Я плыву по течению, да. Но в этом можно усмотреть негативный оттенок, а можно и наоборот. Я не хищная рыба, не пожираю себе подобных. Так, плыву по тихому течению маленькой болотной речки┘ Ничего особенного там не водится. Жизнь всем нам предлагает очень мало. Все, чего добиваются люди, получается благодаря приложению усилий, воли, характера и, как правило, в ущерб другим. Я мог бы, безусловно, сделать гораздо больше в своей жизни. Но┘ Меня интересовало многое, но по лености я недостаточно внимания уделял даже собственному образованию. Да и музыкальное образование – это далеко не то образование, которое должен иметь человек думающий. Этого мало, крохи. Я настолько ощущаю его узость, что все время пытаюсь что-то расширить хотя бы в том диапазоне, в котором мне позволяет мое образование.

– Для вас, вероятно, очень важно состояния комфорта?

– Для меня комфорт – это когда не лезут в мою жизнь и не стараются меня переделать. Я очень сдержанный человек. Однако, если я никому ничего не делаю плохого, это не значит, что у меня обо всех положительное мнение. Конечно, я не пойду на демонстрацию, не буду подписывать бумаги┘ Но определенное мнение у меня есть. Просто я так устроен, что могу высказывать только положительное мнение. Еще я очень плохо аргументирую, поэтому избегаю и споров.

– О чем вы думаете в юбилейные дни?

– О смерти, о которой, впрочем, я думаю всегда. Всем хочется умереть достойно и безболезненно. И если бы у меня была уверенность, что это будет именно так, то я уже и не возражаю, пожалуйста┘