Танец с воспоминанием

Александр Лабас. Едут. 1928 г. Холст, масло.

С разницей в несколько дней Московский музей современного искусства и галерея «Проун» сделали выставочные посвящения Александру Лабасу - соответственно, «Фантазии» и «1976 г. Кузнецкий мост. Воспоминание о выставке». В первом случае организаторы пообещали Лабаса, какого еще не видали, и просто вывесили его позднюю, в основном 60-70-х годов, графику (идея принадлежит вдове сына художника Раймонде Лабас). Во втором кураторский замысел оказался изощреннее - в «Проуне» устроили выставку о выставке, преимущественно по работам из коллекции хранительницы наследия Лабаса, его племянницы Ольги Бескиной-Лабас, и по вещам других коллекционеров. Однако реконструкции ждать не стоит. Оттолкнувшись от события 76-го года, устроители придумали легкую, как акварельные зарисовки самого Лабаса, вариацию на эту тему.

Благодаря сложносочиненной задумке «перевешивает», конечно, показ в «Проуне». Получился натуральный оммаж, клятва верности, - ведь вся выставка вообще «срослась» потому, что Ольга Бескина-Лабас давно хотела показать эскизы, где ее дядя Александр Аркадьевич старательно разметил экспозиционную структуру для зала Союза художников на Кузнецком. Его, одного из основателей ОСТа и певца машинного века с его скоростью, навсегда переменившей мир, в 1935-36-м клеймили как формалиста. Когда «потеплело», обвинения рассосались, но родившемуся в 1900-м художнику своей первой персоналки пришлось ждать аж до 76-го. Она сделалась одновременно и ретроспективой, включив в себя работы с 1920-х по 70-е годы.

Александр Лабас. Из серии «Октябрь». Матрос. Эскиз. 1962 г. Авторский повтор картины 1930 г. Бумага, акварель, белила.

Готовился Лабас так, будто придумывал огромную инсталляцию - на ватманские листы приклеил крохотные воспроизведения картин и рисунков - ведь выставка тоже должна стать художественным продуктом. Каждая вещь - на своем месте. В соответствии с размером и цветом. Между такими hand made репродукциями - ремарки вроде «пробовать портретов побольше» или «найти место Девочке в зеленом платье». Причем некоторые работы Лабаса к тому времени уже прочно осели в музеях - и воспроизводил он их по памяти! Таков был его оммаж своему искусству. А желание выставить те эскизы, т.е. извлечь на свет белый воспоминание о воспоминании - оммаж Лабасу. От этих эскизов экспозиции - а их тут что-то около полутора десятков (причем выставлялся только один - и то в течение дня на презентации книги воспоминаний в 2005 году) - так вот, от них и танцуют.

О реконструкции экспозиции на Кузнецком мосту в строгом смысле говорить не приходится, хотя имеется здесь несколько «тех» графических вещей. Вообще, графика в абсолютном большинстве - и очень много листов именно из серий, показанных тогда. Сейчас их разделили по тематическим разделам с вывесками-тэгами: «Октябрь», «На маневрах», «Москва и Подмосковье в дни войны», «Портреты»┘ Ольга Бескина-Лабас говорит, само пространство «Проуна» диктует такую выставку, поэтому масляной живописи тут почти и нет. Впрочем, думается, нужно учесть, что со времени Кузнецкого моста еще больше произведений обосновалось в музеях, а запрашивать их оттуда для небольшого и относительно кратковременного показа, наверное, довольно хлопотно. Однако впереди, надо надеяться, большая музейная ретроспектива мастера (намеченная на весну будущего года) - там-то уж соберут знаковые вещи.

Александр Лабас. Портрет Полины Чернышовой. 1962 г. Бумага, акварель.

Канонического, скоростного Лабаса в «Проуне» не так много - скользят, передавая бумажным листам импульс движения, самолеты (серия «На Внуковском аэродроме»). Да на плакате выставки 76-го взмывает вверх эскалатор, по пути превращаясь, похоже, что в Эйфелеву башню. Новый мир показывает свое лицо портретами метростроевцев. А вот эскизные наброски морского цикла «Дзинтари» совсем традиционны и без лабасовской урбанистики. Но зато какая акварельная свежесть - вдоль листа неспешно тянутся песочно-желтые и «мокро»-синие линии, прорезанные фигурками-пятнышками. Еще менее каноническими выглядят рисунки позднего Лабаса в ММСИ. Те то норовят стать абстракцией, то предъявляют эдакий сюрреализм в виде лирического персонажа серии «Жители отдаленной планеты» с головой-самолетом. А это уже привет другому остовцу - Александру Тышлеру - это его персонажи ввели моду носить на головах маленькие вселенные из всякой всячины. Кстати, почему одновременно открылось две выставки -осталось непонятно, и судя по всему, организаторы специальных планов насчет хронологического совпадения не строили.

Что же до «Воспоминания о выставке» - это, скорее, вариация, размышление на тему, где точка отсчета - экспозиционные эскизы. Впрочем, сами они с их трогательной основательной сделанностью, несомненно, заслуживают придуманной ради них выставочной истории.