Григорий Заславский
Есть, есть за что сказать ему, прощаясь, спасибо.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Страна, которую славил Михалков, на протяжении долгой своей жизни славил трижды, теперь должна горевать. И нет сомнений: будет горевать, прощаясь с Сергеем Владимировичем Михалковым, автором трех гимнов, двух – СССР и одного – российского, и многих, очень многих детских стихов.
Узнав, что умер Сергей Михалков, многие отказывались верить, хотя в 96 лет это печальное событие невозможно назвать безвременной смертью. Но Михалков, переживший очень многих друзей и недругов, тем не менее не казался гостем из другой эпохи. Кто-то упрекал его в невероятной способности встраиваться в любое время, но не менее верным будет мысль о том, что Михалков-старший не потерял связи с жизнью, не потерял, например, чувства юмора, не отказывавшего ему никогда, оставался живым до самого последнего времени. И конечно, живы были его стихи, хотя классиком детской литературы его называли, когда наши прабабушки и прадедушки читали стихи Михалкова нашим дедушкам и бабушкам. И наши дети, родившиеся в XXI веке, продолжали радоваться успехам дяди Степы и переживать за хрустальную вазу, которую девочки покупают для своей учительницы, потом разбивают на Мясницкой, а затем покупают новую, потому что не бросят же наши люди девочек, которые так любят свою учительницу... Замечательные стихи! Спасибо Михалкову!
Как это укладывалось в одной голове – гимны, то есть, как это многие понимали, умение откликаться на проговоренные и непроговоренные желания правителей, и стихи для детей, которые не знают еще и не должны знать ни про Сталина, ни про Брежнева, ни про Путина? Но, думая про Михалкова, как раз и понимаешь, что иначе и быть не могло и всегда и всем, если нужен гимн, надо обращаться именно к детским поэтам, разумеется – к лучшим: ведь и стихи для детей, и гимны и адресованы, и рассчитаны на отклик самых глубинных пластов человеческой природы, к архетипам, к тому, что есть в каждом человеке с самого его рождения и уходит со смертью.
«Дядя Степа» – конечно, самое известное стихотворение Михалкова, стихотворный цикл из нескольких стихов о жизни и приключениях обыкновенного советского постового милиционера, но, конечно, не единственное. Прощаясь с Михалковым, позабыв расхожую мудрость о том, что о мертвых либо хорошо, либо ничего, кто-то наверняка не удержится и вспомнит, что за долгую жизнь Михалков успел многое, разные письма подписывал. Но в том и дело, что разные: и как многим помог он, когда речь шла о московской прописке, квартирах и просто очень важной его поддержке, поскольку подпись Михалкова в советские годы решала многое. Он часто подписывал не глядя и, правда, очень многим помог. Помимо собственных стихов он еще публиковал переводы, часто тех, для кого михалковский перевод был равен оправдательному приговору или, если можно так сказать, справкой о невиновности. Когда само слово «еврей» стало почти ругательным, Михалков публиковал переводы из еврейских советских поэтов.
Никогда бы не позволили выйти в «Современнике» спектаклю по Салтыкову-Щедрину. Умный Михалков, разумеется, понял, что стоит за обращением театра к нему – с просьбой написать пьесу по сатирической прозе о приключениях некоего Балалайкина. И когда комиссия, привыкшая принимать спектакли театра по десять и более раз и скорее запрещать, а не разрешать, застыла, раскрыв свои рты, Михалков, заикаясь, громко сказал: «Никогда еще царизм не получал такой пощечины». За словом он в карман не лез, это тоже правда. И благодаря этому заступничеству Михалкова спектакль разрешили, хотя все прекрасно понимали, что не про царизм играют Игорь Кваша и Валентин Гафт.
Надо еще сказать, что не устаревают не только стихи Михалкова – его пьесы для детей идут, причем тоже – не с давних пор, нет, их ставят сегодня, «Зайку-зазнайку», «Трусохвостика», потому что новые пьесы для детей, хорошие пьесы пишут нечасто, а у Михалкова написанные 70 лет назад пьесы не устарели. И басни: цитируя Крылова, часто забывают, что эти басни были, по сути, переводами с французского, а Михалков нашел и собственные сюжеты, и свою манеру в этом древнем жанре. Наконец, именно Михалкову принадлежат слова, высеченные на Могиле Неизвестного Солдата у Кремлевской стены: «Имя твое неизвестно. Подвиг твой бессмертен». Многое, получается, переживет Михалкова. Да и то, что не пережило, осталось в прошлом, тоже достойно нашей доброй памяти: ведь ругать советскую власть разрешалось в очень редких случаях, дозированно и крайне избирательно. А сатирический киножурнал «Фитиль», которым руководил Михалков, мог больше других. И много хорошего удавалось тогда сделать благодаря «Фитилю». Есть, есть за что сказать ему, прощаясь, спасибо.
