Григорий Заславский
В минувшую субботу Юрий Лужков пообещал поставить Большой театр на ноги.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
В субботу, в ходе традиционного объезда московских строек, Юрий Лужков побывал в Большом театре, провел там совещание, после которого выступил перед ожидавшими его на улице журналистами. Речь столичного мэра была яркой, острой и нелицеприятной, при этом выглядел он победителем, и можно понять – почему.
Вне зависимости от того, как сложатся дальнейшие события, нынешнее возвращение Лужкова в Большой театр, это – по сюжету – приход спасителя. Три с половиной года тому назад мэр Москвы, можно сказать, демонстративно покинул попечительский совет Большого театра, сказав: «Я не согласен с реконструкцией Большого театра и поэтому вышел из попечительского совета». А на прошлой неделе вместо прежнего генподрядчика на площадку Большого театра пришло СУ-336, столичная компания. Эксперты, правда, говорят, что смена генподрядчика должна еще пройти процедуру тендера, однако уже сегодня на стройплощадке, по словам рабочих, командование перешло к специалистам уже упомянутого СУ, в славном прошлом которого, кроме прочего, – реконструкция Казанского вокзала в Москве.
До того как на стройку приехал Лужков, по бывшему главному фойе Большого прошел Владимир Ресин, заглянул в зал. Некоторое время спустя, задержавшись на предыдущем объекте, с десятком сопровождающих машин к Большому театру подъехал Юрий Лужков. Всем выдали каски и перчатки, и в узком кругу – в сопровождении Ресина и главного архитектора Москвы Александра Кузьмина – Лужков прошел внутрь (каски потом собрали, хотя кое-кто из журналистов был не прочь оставить как сувенир на память).
«Экскурсию» проводил Яков Саркисов, руководитель «Дирекции по строительству, реконструкции и реставрации», который с конца прошлого года – главный по Большому театру, к слову – человек, также имеющий большой опыт работы на московских объектах. Ему приходилось перекрикивать строительный шум – несмотря на высокую комиссию, работы ни на минуту не прекращались, стучали отбойные молотки, в разные стороны разлетались искры сварки.
У людей, от строительства далеких, при взгляде на «фронт работ» возникало некоторое недоверие к ранее названным срокам их окончания – в январе 2011 года (и первый спектакль – в октябре). Однако строители, с которыми удалось поговорить, считают сроки реальными.
О ходе совещания и близости его окончания журналисты судили по передвижению одного из большой компании сопровождающих, кому на время разговора мэр доверил свою летнюю кепку. Лужков вышел из совещательной комнаты одним из последних, а пока его не было, я успел задать несколько вопросов представителю компании «Бош», которая отвечает за изготовление и установку сценического оборудования, и его слова стали важной прелюдией к сказанному потом Лужковым. По словам представителя немецкой компании, названные сроки «пока реальные, особенно при принятом решении поменять строительную организацию». По словам немецкого специалиста, три их сотрудника, несмотря на все регламенты и согласованные планы, до последнего времени вынуждены были следить за правильностью проведения бетонных работ. «Мы собирались уходить с этого объекта, уже даже начали работать юристы. И только потому, что пришла новая команда, мы остаемся и будем здесь работать», – сказал он. Яков Саркисов, к слову, также причисляется к этой новой команде, а Юрий Михайлович его назвал опытным и умелым человеком. Через две недели «Бош» уже планирует завезти оборудование (стоимость его – около 4 млн. евро) и на минус шестом этаже (на глубине 24,5 м!) начать монтаж насосно-гидравлической станции, которая приводит в движение всю верхнюю и нижнюю театральную машинерию.
Если попытаться из сказанного Лужковым вытащить какой-то девиз, то, думается, со вчерашнего дня над стройкой можно повесить со ссылкой на столичного мэра сказанное им: «Дело сложное – дело реальное». Юрий Михайлович начал с того, что за прошедшие пять лет, что идет реконструкция, были допущены грубые нарушения, напомнив, что как раз по этой причине он и вышел из попечительского совета. Москва боролась с этими нарушениями как могла: «Мы не согласовывали проектные документы, считая их ошибочными». Дважды оговорившись, что «не хочет никого пугать», Юрий Лужков тем не менее сказал, что на совещании («разговор был очень острым, очень тяжелым») «отметили громадное количество нарушений» и даже «очень опасных моментов, связанных даже с устойчивостью самого здания Большого театра». Виноватых Лужков тоже назвал – это уже не существующее Федеральное агентство по культуре и кинематографии, из-за решений которого, по мнению московского градоначальника, «мы пришли к довольно плачевному состоянию в реконструкции Большого театра».
Отныне Лужков пообещал лично «с высокой периодичностью проводить штабы по организации строительства, а впоследствии и реставрационных работ». Ближайшие цели – работы по устройству настоящего, капитального фундамента и «закрытие контура» до наступления холодов (действительно, вся засценическая часть театра сегодня – на открытом воздухе). А стратегические цели – «исправление того, что здесь состоялось, и открытие Большого театра вовремя». «Когда?» – тут же задал сам себе вопрос Лужков. И ответил: «Это – на следующих наших встречах».
На самом совещании, как нам стало известно, объявленные сроки под сомнения не ставились. И если эти слова Юрия Лужкова не означают, что для него вопрос о сроках остается открытым, значит, как опытный театральный зритель и строитель театра, он просто решил сохранить интригу.
