Ретроспектива Ильи и Эмилии Кабаковых (совпавшая с 75-летием художника и 20-летием его выезда из страны), стала одним из самых шумных событий минувшей осени и целого года.
Сначала очень ждали. Потом громко обсуждали, отчасти разочарованно. Не заметить или пройти мимо было трудно. Реклама на растяжках и баннерах. Три площадки, да какие! Пушкинский музей (известно, кстати, что несколько лет назад директор ГМИИ Ирина Антонова была против того, чтобы в музее инсталлировали кабаковскую «Муху»). Винзавод, ставший за год с небольшим своего существования главным центром современного искусства в Москве и организованный Дашей Жуковой Центр современной культуры «Гараж» в здании бывшего автобусного Бахметьевского парка, созданного Константином Мельниковым.
В Галерее стран искусства Европы и Америки Пушкинского музея – новый, созданный «по случаю», проект «Ворота». Скучноватые пастели и живописные холсты с изображением ворот и триумфальных арок (видимо, означающие первый круг странствий) развешены вокруг внушительных деревянных дверей, достойных кабинета директора. Метафора «Последней работы художника» (так иначе называется инсталляция), как и метафора Страшного суда – с экзаменом (и с тем что таится за директорской дверью), конечно, связаны. Но тут интереснее контекст. Вписаться своей новой работой в пространство, занятое образцами классического мирового искусства (Матисс, Шагал, Пикассо), – шаг амбициозный.
В открывшемся Кабаковым «Гараже» выделили «музейный» отсек из двух с лишним десятков залов (чтобы ухватить концепт – хватило бы и трети) для «Альтернативной истории искусств» плюс «прикатили» «Красный вагон». Место Кабакова в истории культуры неоспоримо по своему значению, и это подтвердила присужденная ему в нынешнем году японская императорская Premium Imperiale (которую Кабаковы распределили на дела благотворительности). Но представленные вещи – поздние, не периода концептуалистского расцвета. И нельзя сказать, чтобы гуру московского концептуализма раскрылся в них во всей концептуальной красе. Зато приезд классика в Москву можно считать успешным коммерческим проектом. Сейчас Кабаков – бренд, в его ретроспективу вложился Абрамович, а любую кабаковскую работу с радостью купили бы. Сам вернисаж в «Гараже» вылился в вечер с шампанским и богемными объятиями (кто бы мог подумать, что подпольное искусство будут так чествовать?). А прежде чем войти – длиннющая очередь с металлоискателями.
На Винзаводе – «Туалет» и «Жизнь мух». А также «Игра в теннис» с философом Борисом Гройсом (тем, кто дал имя «московскому романтическому концептуализму») – в Галерее М&Ю Гельман... Выставленное на Винзаводе больше всего походило на классический кабаковский дискурс. Который формировался из безыскусных/хитросплетенных комбинаций привычных слов и образов и по пути превращался в критическую игру об этих словах и образах. Финал ретроспективы стал бонусом для разочаровавшейся публики.
Вот и познакомились с московским концептуализмом... Фото Сергея Приходько (НГ-фото) |
Вообще сейчас интересно наблюдать, как Москва поворачивается лицом к художникам неофициальной формации: как с размахом встречают Кабаковых, как Рабину в 2006-м вернули паспорт, а теперь в Третьяковке устроили большую выставку┘ Неофициальное искусство нынче принято любить. От этого созданное тогда и в тех условиях не потеряет. Но, согласитесь, официальный язык пафосных мероприятий адекватным восприятию той культуры не назовешь.
Дарья Гармоненко 
Иван Родин 
