Чужое сновидение

«Каприч’ио» – так называется спектакль Курганского театра марионеток, который два вечера подряд играли в Центре им. Вс.Мейерхольда. Говорили, что это – шедевр, а режиссер спектакля – как дополнительная информация и реклама – был сценографом у Полунина на «сНежном шоу».

Чудесное завораживает. Затягивает и не отпускает. Просто потому, что чудесное. Оно не поддается анализу и не раскладывается на компоненты. Очнувшись, можешь произнести лишь одно слово – чудо. Именно это слово и раздавалось чаще всего, как только речь заходила о «Каприч’ио» Курганского театра кукол – этого виртуозного «балета марионеток». Но чудо – настолько тонкая материя, что увидеть ее практически невозможно. И если не удалось ее прочувствовать, то остается лишь гадать – был ли король голым или же твои собственные черствость и заматерелость надели на глаза непроницаемую повязку.

Много слов. А все они только для того, чтобы сказать, что красивый спектакль Виктора Плотникова под названием «Каприч’ио» и с подзаголовком «двойной со сливками» оставил совершенно равнодушным.

Образы – то более красивые и изобретательные, то менее – сменяли друг друга, перетекали деталями и мотивами из одного сюжета в другой, отражались, удваивались и утраивались, пародировались и травестировались, но не трогали. Хотя первые секунды, звуки и картинки настраивали на настоящую сказку. Снежную, рассказанную под Новый год. И дело вовсе не в том, что сказка оказалась настоящей, неадаптированной, а оттого страшной и жуткой. Не в том, что больше часа со сцены «рассказывали» о Смерти и о призрачной, почти не существующей границе между ней и жизнью. Это как раз было и красиво и почти всегда интересно. Но в том, что эти «рассказанные» сновидения оказались – в своем большинстве – скучны. Точнее, затягивали они в дремотную скуку.

Конечно, тягучесть ритма диктовалась самим лейтмотивом сценического действа: вечно размеренное течение жизни, оборачивающейся смертью; смерти, в которой обнаруживается жизнь; сна, из которого вырастает реальность, и реальности, уступающей место сновидению.

Вечное движение «корабля дураков» со странной компанией на борту – Пьеро, Арлекин и Горбун с вороненком. Вечное – на небе, когда горящий, освещающий землю полумесяц прихотью сновидца оказывается этим кораблем; на земле, когда для перехода в иное измерение достаточно лишь сильнее раскачать огромные качели, которые забросят тебя в небесные выси; и, конечно, на воде. Ладья будет отрешенно и непрерывно плыть по своим волнам, а на земле в это время будет происходить необратимое. Раскинувшаяся на черных холмах деревенька вдруг исчезнет. Всего мгновение назад белый великан зажигал в окошках ее избушек добрые и радостные огоньки, как уже станет очевидным, что черные холмы – это скомканные полы плаща, принадлежащего постепенно поднимающейся фигуре. А еще мгновение спустя фигура приобретет четкие очертания и, опираясь на остро заточенную косу, постепенно скроется из виду. Сметая все тем же плащом крохотные домики.

Сцена эта – одна из самых красивых в спектакле – производит впечатление даже на фотографиях. Кстати, прочие фотографии выглядят не многим менее эффектно и притягательно. Но обещание чуда в них куда сильнее, чем его воплощение. И начинает казаться, что стоит только включить музыкальное сопровождение, разложить фотографические снимки – и твоя фантазия сама разыграет перед тобой волшебное сновидение. Твое собственное, с твоими вопросами и ответами. В программке анонс завершался утверждением, что постановка предлагает «мощное содержание, оставляет открытыми многие вопросы и дает право самим зрителям замкнуть мысленный круг». Когда в финале вновь зазвучали бубенцы и вновь посыпался пушистый новогодний снег, вернулось ощущение сказки первых минут спектакля. Именно тогда вдруг пришло осознание «обмана». И показалось, что дремотное состояние было навеяно совсем не артистами, куклами, образами и картинками – все это по отдельности было чудесно, – а именно тем, что причудливое «Каприч’ио» весь вечер не ставило вопросы, но давало бесконечные ответы. Ненужные и порой непонятные, как чужая причуда или чужое сновидение.