Григорий Заславский После двух отмен, случившихся в прошлом году, в Центре им. Мейерхольда наконец сыграли премьеру «Мистерии-буфф» в постановке Николая Рощина. Этот режиссер стал известен своими экспериментами как раз в области старинных форм, и от его мистерии ждали также чего-то оригинального. Эти ожидания спектакль Рощина не оправдал.
Премьеру-то на самом деле сыграли год назад и во Франции. Судя по упоминанию в программке, французы были и инициаторами обращения к Маяковскому. Даже если это не совсем так, объяснение находится сразу: во Франции театром занимаются по преимуществу леваки, а чтобы добраться до популярного театра Бобиньи в парижском пригороде, надо преодолеть многочисленные улицы, названные в честь деятелей европейского революционного движения, вплоть до нашего Ленина...
По возвращении в Москву Рощин решил довести спектакль до ума. Вероятно, что-то на этом пути не склеилось, поскольку премьера, которую сыграли в родном для Рощина пространстве ЦИМа, скорее озадачила. А если начистоту, то повергла в уныние.
Экспериментальный театр, конечно, необязательно должен быть веселым, но какой-то нерв в нем должен быть наверняка. Не только крики, к тому же с большими дефектами речи, не только запах гари, идущий со сцены (это, помнится, Треплеву надобен был запах серы – к слову, как один из знаков новых театральных форм). Это всё – к большому сожалению. Ведь Николай Рощин сразу сумел расположить к себе ценителей не только театральной формы, но и содержания. Смысл интересовал его, может, и во вторую очередь, но все-таки интересовал. Вот сейчас он вышел к публике с названием своего театра, к слову, уже получившего московскую прописку (судя по адресу, в бывшем странноватом заведении на Тургеневской площади, где театрик делил площадь с залом игровых автоматов). Его театр – это «Актерское Режиссерское Театральное Общество». Прописные буквы складываются в имя одного из главных экспериментаторов европейского театра – Арто. Тот, который проповедовал театр жестокости. У Рощина с жестокостью всегда было все в порядке – он актеров своих не жалел, то заставлял ходить в довольно-таки неудобных, но живописных одеждах, то вымазывал с ног до головы в глине. Короче говоря, кошмар, но было видно, актеры ради искусства готовы за Рощиным не то что в глину┘ В огонь и в воду. Рощин, если кто его не видел, действительно такой, что вызывает доверие. Нет, не доверие – в его курчавой голове, сразу видно, такая страсть к искусству┘ В общем, большая страсть.
Кроме того, у него – хорошая команда: Иван Волков, сын Николая Волкова и Ольги Волковой, что, в общем, даже не важно, он сам по себе – хороший актер; Дмитрий Волков – вместе с Иваном они обеспечивают спектаклям Рощина содержательное музыкальное оформление┘
Ну, вот не получилось. Хотя, после средневековых путешествий по брейгелевским сюжетам, «Мистерия-буфф» казалась естественным продолжением поисков именно в этом направлении – старинных форм. Ведь Маяковский, со всем его революционным пафосом, в общем, довольно послушно следует сюжетной норме. Чистые, нечистые, Ад, Рай┘ Рощин, доверяясь совету поэта, выбирает из пьесы самое необходимое и ставит сюжет про чистых. Среди тех, кто появляется на сцене, – Поп, Соглашатель, Дама Фаталь, Царь, Франт┘ Всего – двенадцать. Как у Блока. Но, наверное, можно было и так. Тем более что Маяковский – разрешил. А Микеланджело и вовсе говорил: бери, что тебе нужно, и отсекай все лишнее. Сюжет, кстати, сохранить удалось. Но вот всё остальное┘
Режет глаз любительщина. Выходит актер, бритый наголо, под Маяковского (Кирилл Сбитнев), тянет руку к микрофону┘ Ну, если под Маяковского, так зачем микрофон? Давай, горланом-главарем┘ А то лицом играет Маяковского, а тело – выдает: не тот. И с остальными так: Иван Волков – да, Дмитрий Волков – да, Юлия Шимолина┘ Еще – Денис Яковлев (который в «Пабе» у Пресняковых играет Путина). Но впечатление остается не от них – от остальных. Актер ведь это профессия? Да? То есть пластика, наверное, речь, какие-то данные нужны для нее: у тех, у кого они есть, появляются какие-то шансы, другие не проходят дальше первой консультации┘ Почему они на сцене?
Арто, прощения просим, имел в виду жестокость в первую очередь к себе, а тут получается – к публике.
Мучительное зрелище. Понятно, что во Франции можно найти немало тех, кому близки футурологические революционные фантазии Маяковского. Что об этом думает Рощин, понять нельзя. Он переживает за чистых? Им плохо в Аду, им плохо в Раю – их надо пожалеть, когда в финале безжалостная гильотина пропускает их по очереди, одного за другим? Или это – заслуженная награда мелкобуржуазному отребью? Впрочем, гильотина, хоть и немного заело агрегат на премьере, производит яркое впечатление. Эффектно. Чего, увы, не скажешь обо всем остальном.
