Алексей Мокроусов
На всех выставках Перро главным героем становится проект Мариинки.
Фото предоставлено организаторами выставки.
Центр архитектуры во французском Бордо не только поэтично назван «Воображаемая арка» (arc en reve), но и расположен в бывших складах торговца Лене. Склады, построенные в 1824 году, предназначались для колониальных товаров, прежде всего пряностей, которые в большом количестве завозились в город два столетия назад. Уже внушительные своды и огромные пространства складов способны произвести впечатление даже на музейного завсегдатая со стажем. А если учесть, что здесь открыт еще и музей современного искусства, то становится понятно, почему комплекс считается одним из самых интересных выставочных пространств не только в Аквитании (чей столицей Бордо и является), но и всей Франции.
Выставка «Развивающаяся архитектура», посвященная творчеству Доминика Перро и проходящая в «Воображаемой арке», выстроена не как отчетная ретроспектива, но как творческая лаборатория, где работы идут полным ходом. Здесь представлены важнейшие недавние проекты Перро и те, что осуществятся в ближайшие два-три года.
Разносторонность Перро поражает – здесь и отели в Барселоне, Милане и на Тенерифе, и дворец спорта в Руане, и здание театра Но в японском Токамачи. Одни из крупнейших проектов последнего времени – два небоскреба в Вене на берегу Дуная высотой 220 и 160 м (первый станет самым высоким зданием австрийской столицы, но вынесены оба здания далеко за пределы исторического центра) – вовсю обсуждаются в мире. Не меньше интереса вызывают женский университет Ewha в Сеуле, здание Европейского суда в Люксембурге и реконструкция площади Гарибальди в Неаполе. Всего же на выставке в Бордо (зимой ее уже показывали в венском Архитектурном центре) представлено 26 проектов, из них 9 реализованных, а 17 – из числа тех, что только строятся. Почти все они посвящены публичным пространствам – сфере, в которой сегодня работает большинство представителей архитектурной элиты. Перро отдает предпочтение ценностям урбанизма, сочетая функциональность зданий со сложившейся средой, играя с формой как с маской. Его эстетику порой даже связывают с брехтовским «эффектом отчуждения», основанном не только на эмоциональном воздействии на зрителя.
Особое место на выставке принадлежит проекту второй сцены Мариинки.
Перро, очевидно, им дорожит – хотя одновременно занимается не менее прибыльными вещами вроде Олимпийского теннисного стадиона в Мадриде. Но проект Мариинки он показывает всюду где можно, настолько, видимо, сам считает его удачно вписанным в городскую среду. Раствориться в пейзаже, исчезнуть в нем, перемешаться с существовавшими прежде атомами вплоть до полного слияния – любимая мечта архитектора. Золотые купола петербургских соборов навеяли ему идею нового купола Мариинки – «что-то вроде живого, оживающего холма. Оживляющий элемент вносят люди, и это очень важно. Это не вещь в себе, а жизнь и общение». Потому что в целом, говорил Перро на своей прошлогодней московской лекции, «архитектура исчезает. Я создаю не здание, а пейзаж, среду, открытую для жизни, для общения».
Изящно сформулированные принципы не означают, что все всегда удается. Ведь даже комплекс, спроектированный Перро для Национальной библиотеки Франции в Париже, хоть и получил престижную европейскую премию Миса ван де Роэ, у рядовых читателей до сих пор вызывает искреннее недоумение, смешанное с раздражением. Ведь Перро, придумав на редкость концептуальное здание, побеждающее природу, забыл о самом главном: о том, что книги не любят солнечного света. И потому в самый последний момент пришлось спешно закрывать стеклянные стены деревянными перегородками.
Факт, не отменяющий величия Перро, но показывающий, насколько он может увлекаться. И даже интуиция, которой Перро так славен, не всегда спасает.
Во Франции, такое ощущение, все только и говорят о российском скандале вокруг нового здания Мариинки. Сейчас, когда конфликт потушен, он кажется стечением досадных недоразумений и разницей в стиле работы в мире и в России. В мире готовы при первом удобном случае пробудить задремавшие комплексы и химеры по поводу России и русского. К тому же Перро – фактически первый автор такого ранга, работающий в России (в целом еще не попавшей в мировую премьер-лигу в архитектуре), и его проект выглядит как отладка отношений между российским заказчиком и иностранным исполнителем. Потому так мечталось бы об истории, прошедшей без сучка и задоринки. И потому так хочется извлечь как можно больше пользы из всей ситуации с Мариинкой – и если не избавиться от проблем вовсе, но научиться решать их с большим лоском, с той легкостью, что так очаровательна в общении и что порой столь тяжело дается.
