Метаморфозы на «Киношоке»

Программы показов XV «Киношока» начинаются в десять утра и заканчиваются на рассвете.

При этом кино стран СНГ и Балтии не так уж плодовито, чтобы брать его, «как с куста». Не каждое молодое государство, например Молдавия или Туркменистан, может позволить себе собственный кинематограф, и, для того чтобы составить несколько программ, надо проявить изобретательность.

Бывает, что документальная или анимационная лента, видеофильм или «сверхкороткий» (до одной минуты) фильм обеспечивают присутствие национального кинематографа в программе «Киношока». В главном конкурсе этого года нет ни белорусской, ни латвийской картин, зато в конкурсе «Кино без кинопленки» Белоруссия представлена документальной лентой «Поговорим на ты, или Сеанс скульптурной лепки как психоанализ» о скульпторе Николае Байрачном, а Латвия – 70-минутной неигровой «социалкой» под названием «Червь».

Если пленочное кино тяготеет к крупным проблемам, таким как война, оккупация, политические коллизии между империей и малым народом, готово спекулировать политикой, этнографией, мифологией и красотами родного края, как, например «Чашма» (Узбекистан, 2006), «Кек» (Казахстан, 2006), другими конъюнктурными и фестивальными темами, либо наоборот – представляет жанровое, массовое, кассовое кино («Сыт по горло!», Эстония, Германия, 2006; «Родина», Узбекистан, 2006), то более дешевые цифровые ленты, как правило, имеют дело с личной судьбой, частными историями и бытовыми конфликтами. Так, Казахстан представлен в основном конкурсе «Киношока» пафосной сложнопостановочной эпической лентой «Кек» («Месть») Дамира Манабая, рассказывающей об истории вражды двух древних племен жаумитов и адаев, в то время как «Порыв ветра» (Казахстан, 2006) снят о любви наивной провинциалки к искушенному алма-атинскому карманнику-«щипачу».

Тем не менее, несмотря на представительную выборку, главной проблемой фестиваля по-прежнему остается качество демонстрируемых картин. «Нижняя планка» не может ввести в заблуждение. Очевидно, что национальным кинематографиям присущи те же недуги, что и российской. Наиболее распространенные – отсутствие сформулированной идеи, о которой бы автор имел четкое представление, либо наоборот – неадекватное воплощение задуманного и, как следствие, – непроработанная драматургия, жанровая «нерешительность», тяга к громоздким либо наивным визуальным метафорам (наподобие голубя, взлетевшего в небо и ставшего похожим на православный крест в украинской короткометражке «Имя»). Поэтому такие вроде бы разные фильмы, как экспериментальное клиповое кино «Happy People» (Украина), этнографическая притча «Чашма» («Источник») или экзистенциальная, очень любопытная зарисовка «Ты это я» (Литва, Германия), оставляют схожие впечатления и выглядят чем-то вроде «кладбища» замечательных намерений. В итоге сюжет может претерпеть забавные метаморфозы. Так, упомянутый «Порыв ветра» превратился из истории любви людей в историю любви этих людей к японской кулинарии, ибо все важные моменты в жизни персонажей оказались связаны с поеданием суши.