Марина Гайкович
У Михаила Плетнева много планов, но мало денег.
Фото Дениса Тамаровского (НГ-фото)
-Михаил Васильевич, как у вас родилась идея создания Российского национального оркестра?
═
– Идея была не моя. Я думал о том, чтобы дирижировать оркестром, но толчок к его созданию положили музыканты, которые предложили мне возглавить оркестр. И без их поддержки у меня ничего бы не получилось. Моя роль состояла в том, что я принял это приглашение и стал дальше действовать.
═
– Но идея была рискованная: создать оркестр без государственной поддержки в конце 80-х...
═
– Знаете, тогда было не так плохо, но сложности были. Сложности политического порядка, в том плане, что государство «окрысилось» на создание оркестра, потому что музыканты из ведущих оркестров хотели перейти к нам, образовывались какие-то пустоты, это не приветствовалось, мягко говоря.
═
– Деньги трудно было искать?
═
– Как ни странно, тогда деньги было искать легче. Это был период начала рыночной экономики, стало больше возможностей сотрудничать с иностранными спонсорами, инвесторами. Была очень существенная помощь отечественных организаций, но основная доля скоро пошла уже из-за рубежа: тогда было модно поддерживать свободные начинания в России. Возникновение и деятельность РНО отвечали представлениям иностранцев о свободной, демократической России.
═
– Как вы думаете, сейчас в нынешней политической, экономической ситуации возможно создание оркестра?
═
– Невозможно и совершенно неактуально. Наш оркестр был создан в тот сложный момент, когда в государстве не было ни денег, ни возможностей, были проблемы во многих оркестрах – в Госоркестре, к примеру, был скандал с главным дирижером┘
Наш оркестр был единственным, кто действительно мог нести знамя российское; мы были коллективом самого высокого уровня. Настолько высокого, что, например, впервые в своей истории звукозаписывающая компания Deutsche Grammophon заключила с русским оркестром долгосрочный контракт┘ РНО был первым, который выехал в Израиль. Мы были в Америке, прокатились по всей Европе так, что об оркестре заговорили критики, поставили его в десятку лучших оркестров мира. Это был внезапный, грандиозный рывок.
═
– Получилось так, что оркестр, являющийся предметом гордости российского культурного экспорта, выживал сам?
═
– Совершенно верно. Тогда у нас было ощущение, что оркестр нужен, ощущение гордости за то, что мы делаем. Мне дали премию, написали, что оркестр – это символ новой России┘ Сейчас все то же самое с точностью до наоборот. Мне кажется, что наш оркестр государству не нужен.
═
– А за 15 лет была хоть какая-нибудь государственная поддержка?
═
– Настоящей государственной поддержки не было. РНО был независимым оркестром, и мы считали, что можем вполне существовать примерно в такой форме, как, например, в Америке, где все оркестры негосударственные. Все это время мы были гражданской организацией, которая в государстве должна иметь какой-то общественный вес.
═
– Сегодня оркестр отличается от того, каким он был 15 лет назад?
═
– Конечно, отличается. Кого-то мы проводили на пенсию, у нас много молодых очень талантливых музыкантов, но 24 человека остались с тех самых пор, когда оркестр начинался.
═
– Каким событием в жизни оркестра вы гордитесь?
═
– Я считаю, что всей деятельностью оркестра можно гордиться. Мы устраиваем, например, Волжские туры, когда оркестр садится на теплоход и выступает во всех городах, где можно найти зал. Мы при этом чувствуем свою «нужность», чувствуем, что выполняем благородную миссию: когда приходят люди, изголодавшиеся по высокому искусству, то музыканты играют каким-то особым образом.
═
– Что бы вам хотелось делать в будущем?
═
– Планов очень много┘ Мне кажется, сейчас совсем нет привлекательных концертов для молодежи. Я хотел бы в Оркестрионе – на нашей репетиционной базе – сделать целый цикл концертов для молодежи: рассказать им об оркестре, сыграть сочинения, которые им были бы интересны. Нужно формировать новую публику. Однако при тяжелой экономической ситуации, в которой оказался сейчас РНО, – налогах, недостаточности спонсорских средств, при довольно обидном для нас распределении грантов, когда ни наши заслуги, ни качество исполнения не учитывается совершенно, – все это может остаться лишь планами┘ Российскому национальному оркестру самому не выплыть. Следующий сезон в финансовом плане будет критическим. Если не будет сделано радикального шага со стороны государства. Мы готовы стать государственным оркестром. 15 лет назад становиться государственным оркестром было бессмысленно. Но сейчас, когда государственный сектор очень укрепился, мы готовы дальше продолжать нашу деятельность в рамках государства, но для нас места пока не находится. А ведь решить нашу проблему может одна десятитысячная доля той суммы, за которую был продан ЮКОС┘
═
– Сейчас вы «запустили» новый проект – «Бетховенские академии». Почему именно Бетховен?
═
– 15 лет назад мы провели цикл всех симфоний Бетховена и после этого практически их не играли. Я решил возвратиться и предложил Deutsche Grammophon сделать запись всех симфоний и концертов Бетховена. То, что они приняли это предложение и запись такая будет сделана, уже очень показательно. У Deutsche Grammophon есть подобные записи, но с оркестром Берлинской филармонии, которым дирижируют Караян, Бём, Аббадо┘ А теперь Российский национальный оркестр.
═
– Довольны ли вы Оркестрионом (концертный зал РНО. – «НГ»)?
═
– Как вам сказать┘ Я доволен, что дело движется, идут строительные работы. Мы хотим сделать так, чтобы это было место, куда можно было бы прийти на чашку чая, посидеть, отдохнуть, пообщаться, послушать хорошую музыку, чтобы людям здесь просто приятно было находиться. И при этом учесть все нужды музыкантов: из всех возможных подвальных помещений мы сделали и раздевалки, комнаты для индивидуальных, групповых репетиций, чтобы наша работа шла интенсивно.
═
– Вы работаете также со многими западными оркестрами. РНО лучше?
═
– Наш оркестр очень хороший. Если бы мне дали дальше работать в России, то можно было бы из него сделать оркестр высочайшего класса. Все то, что достигнуто, я рассматриваю как платформу для нашего продвижения вперед. Хочется достигнуть еще более заоблачных высот, хотя оркестр и сейчас многие считаю лучшим в России.
═
– А вас удовлетворяет?
═
– Меня – нет. Меня никогда ничего не удовлетворяет. Я могу оценить определенную степень работы, мне приятно, что из ста ступеней встали на вторую. Теперь нужно встать на третью. Это хорошо, но впереди останется девяносто семь. Доберемся до сотой – увидим, что там впереди следующая лестница и так далее.
