Майя Крылова
Эмоциональный жест Евы Евдокимовой.
Фото Артема Житенева (НГ-фото).
-Почему вы решили участвовать в московском конкурсе?
═
– Никто не организовывал мою поездку в СССР, я сама решила поехать. В детстве я видела гастроли ваших танцовщиков, это открыло мне глаза на балет. В то время стили танца в разных странах сильно отличались, огромная разница была между Кировским балетом и Большим театром. Я захотела учиться в Ленинграде, в знаменитой хореографической школе Вагановой, изучала русский язык. Мы с мамой много и безуспешно ходили в советское посольство. Мой отец – болгарин-эмигрант, мама – американка, и для меня, гражданки США, учеба в балетной школе СССР оказалась невозможной. Я окончила балетную школу в Лондоне и ко времени московского конкурса работала в Датском королевском балете. Ни на какую награду в Москве не рассчитывала, вообще боялась ужасно, хотя за год до того участвовала в молодежной группе конкурса в Варне, где получила вторую премию.
═
– Вы тогда знали, что с первого московского тура стали любимицей публики, народ прочил вам Золотую медаль?
═
– У входа в гостиницу, когда мы выходили из автобусов, многие подходили ко мне, говорили комплименты, дарили цветы, значки. Но наши разговоры со зрителями ограничивали. Иностранные участники конкурса вообще должны были запастись терпением. В отеле «Россия», где мы жили, даже поесть было трудно: кормили невкусно, да еще не хотели обслуживать, приходилось долго ждать.
═
– Когда на церемонии награждения объявили о присуждении вам только почетного диплома, началось что-то невообразимое: публика восстала против очевидной несправедливости. Такой овации сцена Большого, кажется, еще не видела. По внутреннему радио попросили прекратить хлопать, но это не помогло.
═
– Да, министру культуры мадам Фурцевой, которая награждала лауреатов, зрители пятнадцать минут не давали продолжить. Я была очень смущена.
═
– Жюри велели показать преимущество наших танцовщиков. Вы тогда не обиделись?
═
– Что вы, абсолютно нет! Председатель жюри Галина Уланова меня очень обласкала, сказала, что я надежда и будущее мирового балета и что я должна приехать на конкурс в Варну через год, уже по старшей группе. Недавно Владимир Васильев рассказал моему мужу, что Галина Сергеевна при давлении властей обычно была очень дипломатична и не делала резких движений. Но за меня в Москве сражалась, как могла. Уланова в Варне тоже возглавляла жюри. Я получила Золотую медаль.
═
– От вашего танца впечатление, что вы сошли с изображений на старинных гравюрах. Там знаменитые танцовщицы прошлого изображены воздушными девами, гуляющими по чашечкам цветков...
═
– Балерины на литографиях XIX века словно летают по воздуху, я хотела танцевать так же. Спектакли романтического репертуара, «Сильфида» или «Жизель», идут по всему миру. С ними легко сделать карьеру: не надо долго репетировать в незнакомой труппе, тем более что я часто приезжала со своим партнером. Но я много танцевала и Баланчина, «Кармен», «Фрекен Юлию» по пьесе Стриндберга, «Идиот» (я была Настасьей Филипповной, Рудольф Нуреев – князем Мышкиным). С Нуреевым танцевала «Петрушку», «Видение розы», «Спящую красавицу», «Ромео и Джульетту». Мне нравится разный танец.
═
– Вы пятнадцать лет были партнершей Нуреева, выступали с Александром Годуновым. Что вспоминается?
═
– Когда Нуреев впервые появился в Англии, я училась в балетной школе. И даже мечтать не могла, что буду танцевать с ним. Но однажды импресарио Рудольфа попросил меня принять участие в его мировом турне с маленькой труппой, собранной летом на сезонные гастроли. Рудольф на сцене поражал, он был помешан на танце и заражал своей энергией всех участников спектакля. Нуреев не жаловал такие па-де-де, в которых нужно много поднимать партнершу или вертеть ее за талию. Любил, когда балерина сама себе помогает и крепко стоит на ногах, а не ждет, что партнер ее подкрутит и подправит.
С Годуновым я встретилась, когда работала в Немецкой Опере в Западном Берлине. Мой директор узнал, что в Американском балетном театре, где тогда танцевал Годунов, артисты кордебалета объявили забастовку, и предложил Годунову выступить в Берлине. Саша приехал, мы станцевали «Лебединое озеро», «Жизель», а от «Аполлона» Годунов отказался. Это была прекрасная возможность изучить новый репертуар! А он не захотел. Мы вместе ездили в турне по Южной Америке, Годунов все время звонил в Россию, бывшей жене, по которой очень скучал. Потом он стал интересоваться работой в кино и почти ушел из балета. Я слышала, он много пил. Годунов все время искал жизненную нишу на Западе, но, по-моему, он был там несчастлив.
═
– Что вы скажете о сегодняшних исполнителях классики?
═
– Я не люблю, когда в танце излишний акцент на физическом. Сегодня многие ничего не выражают или выражают неправильно. Феи в «Спящей красавице» должны казаться волшебными существами, а не уличными девчонками двадцать первого века. Меня пугает будущее классического балета. Из него уходит актерский талант.
