Павел Руднев Студийное театральное движение, стоявшее весь XX век в авангарде искусства, к концу столетия ослабило позиции: эксперимент – удел стабильных эпох. 25-летний Театр на Юго-Западе за отказ от студийного статуса заплатил немалой кровью. Об этом, собственно говоря, и сделана новая работа Валерия Беляковича – о взрослении театра и крушении иллюзий. «Куклы» – спектакль исповедальный, даже в чем-то истеричный в признании самых жестоких истин развития искусства.
Студии должны развиваться в профессиональные театры, теряя свою главную прелесть – бодрый дух самодеятельности и идеологию безответственного детства. Лет пять назад Театр на Юго-Западе понял, что «засиделся в девках», потребовал гормональных изменений, взять которые было неоткуда. С этой внутренней эволюцией была, очевидно, связана последняя тяжелая пятилетка, когда большинство премьер можно было списывать в «провалы».
Валерий Белякович метался, ставил и новую драму, и старую, переписывал Шекспира и Брехта и, наверное, сильно мучился от того, что театр погибает без нового здания с просторной сценой взамен старого, наскучившего подвала. Мобилизовавшись, Белякович выпустил «Кукол», рубежный спектакль, о котором тут же стала шуметь театральная молва.
Поставлена пьеса 1921 года «Сеньор Пигмалион» испанского драматурга Хасинто Грау с характерным для эпохи конструктивизма сюжетом о механических куклах и невиданным для тех временем призраком глобализации. Американская театральная компания режиссера Пигмалиона терроризирует Европу хорошо отпиаренными атаками кукольных представлений, собирающих невероятные аншлаги и заставляющих закрываться традиционные театры. Куклы из искусственных волокон неотличимы от людей, мыслят, разговаривают, взаимодействуют, эмоции передают как электрический разряд. Их «карабас» Пигмалион – буйно помешанный художник, сублимирующий в своем успехе неудачи юности, когда он был вынужден променять отвергший его мир людей на свой «кукольный домик», – торжествует.
Об актерском таланте Валерия Беляковича ходят легенды. Премьер своей труппы, он появляется на подмостках, чтобы выразить нечто существенное, как Мировая Душа, являющаяся в мир раз в сто лет. В «Куклах» актера на главную роль ждут весь спектакль, и он должен явиться как спецэффект. В то время как Пигмалион является дважды – и дважды инфернальный мастер, зловещий кукловод обманывает публику, подсылает обученных кукол вместо себя, чтобы эффектно выйти на 5 минут в финале и закрыть театр, разочаровавшись в «пластмассовом мире» своих созданий. Мистификация закончилась саморазоблачением без хеппи-энда. «Самосожжение Валерия Беляковича» – следовало бы назвать этот спектакль.
О чем же говорит Белякович – явно от своего имени, сближая свой опыт с опытом одержимого кукловода? Идея театра – переиначить мир искусством – ушла в небытие вместе с энтузиазмом первооткрывательства. Пигмалион устал ждать от кукол, когда они «заговорят», и отпускает актеров на волю, посвящая театр людям, но не марионеткам. «Тогда меня испепелял огонь Создателя, а теперь я опустошен» – Белякович отказывается от идеи «режиссерского театра». На его лице настоящие слезы – кредо Театра на Юго-Западе исчерпано, театр как авторская идея умер, остался только «театр для людей», «живая труппа», театр без насилия, превратившийся в фабрику по производству спектаклей. Когда режиссер начинает читать монолог Клавдия «На мне печать древнейшего проклятия – убийство брата», становится совсем не по себе. Разоблачаясь перед зрителем и собственной труппой, Белякович признается в «убийстве» не только братьев-актеров, но и собственного брата Сергея Беляковича, покинувшего юго-западную труппу. И совершенно ясно, что без скоропостижной смерти Виктора Авилова этот спектакль бы не вышел.
Никогда не писавший театральных манифестов, Белякович превратился в театрального мудреца, задумавшегося над недолговечностью театральной идеи и вопросом о праве режиссера на власть над людьми. Но это поступок еще и педагога, потерявшего нить общения с учениками. В «Куклах» собраны сливки труппы – Карина Дымонт, Олег Леушин, Валерий Афанасьев, Анатолий Иванов, Алексей Ванин, Владимир Коппалов.
Интересно, как будет развиваться этот театр дальше. Сможет ли режиссер вывести театр из тупика, если вопрос о существовании конкретной труппы вынесен на публичное обсуждение. Кризис театра изобретательный Белякович превратил в театральное событие.
