Институт усовершенствования певцов

В Оперной школе Галины Вишневской – первый выпуск и в связи с этим премьера "Фауста" по-французски. Предыдущий спектакль Школы – «Царская невеста» – стал нешуточным событием. И хотя работа режиссера Ивана Поповски явно проигрывала его же собственным драматическим опусам, в мире оперной рутины она произвела фурор. В столичных вокальных кругах заговорили о новой Любаше – а еще недавно Оксана Корниевская прозябала у себя во Владивостоке. Таким образом высокая планка, заданная Поповски, стала для Школы палкой о двух концах: с одной стороны – некий брэнд, козырной туз, с другой – недосягаемая высота в переформатировании оперной условности, которую трудно будет превзойти следующим спектаклям.

Увы, на фоне символистской красавицы "Царской" "Фауст" смотрится невзрачным карликом. Тягучий, скучный спектакль, в некрасивых блеклых костюмах, с убогим сцендвижением балетного миманса из шести человек. Самая настоящая опера нищих, причем в духовном смысле победнее даже, чем маленькие домашние оперные радости, виданные автором лет эдак десять назад в милых автономных столицах вроде Чебоксар или Йошкар-Олы. Господа, ау, на дворе ХХI век!..

Вы возразите – не может быть бочка дегтя без ложки меда. Да, кое-что было хорошее. Алле Коженковой двумя-тремя беглыми штрихами – кресла, светильники и дверные проемы под готику – удалось создать верное настроение, а то бы совсем беда. Под руками молодого, симпатичного и внимательного к певцам дирижера Ярослава Ткаленко обычно разухабистый оркестр Школы зазвучал более собранно и деликатно. Забавно, что открыты самые устоявшиеся из купюр – Вакхические куплеты Фауста из "Вальпургиевой ночи" и "Гретхен за прялкой" (с проникновенным романсом Зибеля, который в приличном исполнении Ирины Оганесовой был почему-то встречен гробовым молчанием публики, по большей части "своей", оравшей «браво» другим). На хроническом теноровом безрыбье последнего десятилетия и при полном отсутствии оных в Школе (те, что есть, может, и с голосами, но петь их не смогла научить даже Галина Павловна) Валентин Суходолец (Фауст старый и молодой), да еще с наличием крайних верхов, выглядит как какая-нибудь заезжая штучка. Более или менее живыми смотрятся на этой ярмарке манекенов второстепенные персонажи: Вячеслав Августайтис (Вагнер) и Вероника Вяткина (Марта). Порадовала было балладой о Фульском короле и арией с жемчугом любимица Галины Павловны Оксана Лесничая, но потом уверенно вернулась к своей привычной неустойчивой интонации, которая сторицей компенсировалась устойчивым горловым призвуком, свойственным колоратурам коммунистической эры. Чистота героини подменялась фальшиво-инфантильной сомнамбулической кротостью. Право, жаль, что в этот вечер не пела другая Маргарита – красивая, статная, с тембристым центральным сопрано Ирина Окнина, пожалуй, единственная из выпускников (и по заслугам) получившая хорошие ангажементы на Западе. Не менее жаль, что не удалось услышать в партии Мефистофеля Владимира Байкова, который незадолго до премьеры вышел в финал одного из самых сложных конкурсов для вокалистов – имени Королевы Елизаветы в Брюсселе. Чему научились за два года остальные и что будет с ними дальше – вот самый интересный вопрос. Кто был устроен в жизни до Школы, у тех и сейчас все неплохо в карьере, а вот другие – Мариинка и Большой явно не ждут их, и провинция, жаждущая просветительства, вряд ли дождется выпускников института вокального усовершенствования.

В качестве антитезы напрашивается грустная (по типу фильмов Данелия) россиниевская комедия "Золушка", легко, стильно, в импровизационной манере и, главное, феерически профессионально разыгранная чуть ранее камерной гастрольной труппой "Дива-опера" из Лондона. У питомцев Вишневской – полноценный театр с отличной акустикой и оркестром, а тут – крохотная гостиная резиденции британского посла и всего-навсего рояль. Видимо, разные подходы к профессии, к обучению и воспитанию певца – что-то на ментальном уровне у нас безысходно разное. Откуда у англичан столь филигранное владение рецептом россиниевского шампанского, фиоритур и всех этих фарсовых кунштюков, откуда такая свобода и естественность, когда даже случайно проскочившая интонационная неточность не портит малины? Если у них в общем-то второстепенная "бродячая труппа" откалывает такие коленца по части фантазии, выдумки и качества, если у них так прилично поют певцы второй руки, что же нам-то делать с нашими первачами, нашими амбициями и русской вокальной школой в частности?