Жизнь с инструментом

Андрей Гаврилов избегает политкорректности в своих интервью.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

- Когда анонсируют ваши концерты, пишут "виртуоз Андрей Гаврилов". Вам решительно не нравится слово пианист?

- Что такое пианист? Это же ничего не говорит. Пианист, каменщик - это же ерунда. Это показывает уровень человека, который пишет. Я сталкиваюсь с огромным количеством критических высказываний здесь, в прессе. И вижу, что это маленькие девочки, маленькие мальчики пишут, выбирают себе формат, маски, чтобы показаться серьезными и взрослыми. Но я вижу, какие это дурачки, без единого зерна культуры.

- Но я хотел в данном случае задать вопрос не о пианисте, а о виртуозе.

- Я не понимаю это слово. Для меня это звучит так же, как "штопор в попу" или что-нибудь в этом роде, совершенно бессмысленно.

- Сегодня в моде исполнение коротких и виртуозных пьес-шлягеров, немало солистов и ансамблей сделало славу на этом...

- Да перестаньте, этим занимаются 200 лет. Вспомните шумановский журнал "Против филистеров", тогда уже начинали играть сольные концерты на тубе, на контрабасе. Всех замечательных господ - Листа, Шумана, Шопена - это бесило до потери сознания. Шопен, бедняга, столкнулся в самом начале жизни с тотальным непониманием. Кстати, два композитора самые популярные и самые непонятые - это Моцарт и Шопен. Они апеллируют к такой грандиозности мышления и к такому космическому мастерству и тонкости, чего в исполнении даже близко нет. А играет каждая нимфетка этих композиторов. И все думают, что это уже легитимно. Некоторые господа становятся очень знаменитыми, как, например, Владимир Самойлович Горовиц. Тем не менее это легендарный фетиш американской культуры. Это просто воплощение вульгарности от начала и до конца, и как человека, и как личности, и как каждая нота им сыграна. Я вот принимаю участие в так называемом концертном вечере его памяти, зная, что там будут выступать молодые ребятки, которые, к сожалению, совершенно уведены этими ложными фетишами в сторону, где нет света. Я хочу, чтобы, Бог даст силу, мое искусство, мой звук, мое появление в пространстве без слов обозначило черную пропасть между тем и другим.

- Можете ли вы сказать, что Бах - один из главных композиторов в вашей жизни?

- Это не только главный композитор в моей жизни, но и главный композитор в жизни планеты. А кто же еще?

- Когда вы слушаете свои собственные записи, бывает так, что возникает какое-то недовольство, неприятность от того, что тогда вы сыграли это так, а не иначе и сегодня вы совершенно иначе воспринимаете эту музыку?

- Нет, я всегда очень внимательно относился к записям. Они были для меня очень серьезной площадкой для исследований. Для меня это была лаборатория, где я мог достигать наивысших результатов в то время, когда еще был в школярском состоянии, то есть приблизительно до 45-летнего возраста. Это было настолько всегда серьезно, искренне и с полной отдачей, что не раздражало впоследствии. Естественно, мы меняемся каждую секунду, поэтому ни в коем случае нельзя зафиксировать свое душевное состояние и оставить его forever.

- Но сама манера исполнения разве не устаревает? Я несколько раз за последнее время встречался с замечаниями типа: "Светланов, конечно, выдающийся дирижер, но его интерпретации остались в прошлом". То же самое я слышал и о дорогом для вас человеке - о Рихтере.

- Я очень рано понял, что нужно срочно бежать от времени, подниматься над ним, над национальностью. При таком подходе, когда ты сможешь этого достичь, таких проблем не возникает. Что значит быть наднациональным, надкультурным, надвременным, вневременным? Это то, что мы имеем в нашей великой литературе. Признак настоящего, талантливого произведения искусства именно в том, что, отделившись от своего производителя, то есть создателя, оно живет и развивается по законам времени, в котором живет и развивается человечество. Поэтому оно не устаревает. Исходя из этого, то, о чем вы сказали, по отношению к двум господам, вами упомянутым, значит, что они не дотянули до этого уровня. Жалко их.

- А вы считаете, что у Рихтера есть такие устаревшие интерпретации, и устарела сама манера его игры?

- У Рихтера не то что устаревшая интерпретация - он просто не поднялся до настоящего величия, по моему мнению. Он, к сожалению, недостаточно серьезно работал над собой в духовном, философском отношении. Он довольно рано развился, поверил в изумительное дарование, которым он обладал, громадную физическую силу, громадную энергетическую силу и, в общем, развивался как музыкант, как пианист, как художник с этой уверенностью. Но он никогда не поднялся до духовных и душевных величин, когда человек уподобляется Создателю. И на мой взгляд, это его и погубило, сделало подверженным времени. Основная работа при любом даровании идет внутри. Мы все это знаем, читали об этом в книжках, в букварях, что надо внутри себя работать. Но все равно этого никто не делает, потому что работа эта очень серьезная, очень тяжелая. На нее способен один человек в сто лет.

- А есть какие-то уроки Рихтера в положительном или отрицательном контексте, которые для вас остаются актуальными и сегодня?

- То, что я вам сказал, - это отрицательный урок Рихтера, я наблюдал это с нашей встречи и до его физического конца. Рознер говорил: "А все-таки мелочной лавки из души не выкинешь, она мешает". У Рихтера была очень большая мелочная лавка в душе. Что касается хорошего и ценного, то на этап нашей встречи это - безумно честное отношение к искусству. У меня всегда это было, совершенно идеалистическое, жертвенное отношение к искусству. Но его пример был впечатляющ, потому что он был живым примером. Я этому научился.

- С вами любят разговаривать, любят у вас брать интервью именно потому, что вы достаточно резки в суждениях.

- А интересно, как можно не быть резким в суждениях, когда мы говорим о направлении культуры, от чего зависит существование планеты. На минуточку - благополучие, существование, развитие. И здесь мы должны быть дипломатичными и политически корректными, отстаивая свои творческие кредо?! Как вам не совестно даже задавать такой вопрос?

- Вы как-то сказали, что Рихтер был закрытым человеком. Должен ли музыкант вообще открываться и рассказывать о своей жизни, быть совсем открытым человеком для публики, для журналистов?

- Должен или не должен - это уже дело каждого взятого в отдельности индивидуума, правда? Это зависит прежде всего от характера. Но вопрос этот можно поднять и на метафизическую высоту, если пользоваться философским языком. Я прихожу к убеждению, что не только должен, но и обязан. Мы говорили о мелочной лавке душевной. Я считаю, что настоящий, великий художник должен еще и быть чист, как кристалл. К этому космическому величию, к космической чистоте обязан стремиться каждый, кто поставит себе великие цели.