Уравновешенные танцы

"Раймонда" - парадный портрет императорского русского балета и последнее великое творение Петипа. Балетмейстер создал спектакль в 1898 году в соавторстве с композитором Александром Глазуновым и либреттисткой-любительницей Лидией Пашковой. Композитор написал монументальную, но красивую музыку с плотной, словно масляная живопись, фактурой. Пашкова сочинила историю из средневековой жизни о любви непорочной знатной девы Раймонды и христианского воина, рыцаря Жана де Бриена, между которыми вклинивается сластолюбивый араб Абдеррахман. Либретто всегда считалось слабым местом этого балета. И кто только его не переписывал, прибавляя или убавляя мистику в лице призрака Белой Дамы, покровительствующей Раймонде, или меняя местами нравственные знаки героев. Но, как свидетельствует история балета, либретто не главное. Главное - танцы. А их предостаточно, и отменного качества. Сохранившиеся фрагменты хореографии Петипа (с московскими добавлениями Александра Горского) по сей день держат пышный торжественный опус на плаву. Действие происходит в Провансе XII века, а в числе действующих лиц - король Венгрии, что в совокупности дало возможность нашпиговать балет приметами средневековой старины и штрихами венгерского танцевального фольклора.

После перерыва в ГАБТе возобновлена версия Юрия Григоровича. Он восстановил собственную постановку 1984 года, где в дополнение к Петипа сочинил танцы обоих претендентов на героиню, а также ее лирические адажио с рыцарем. Игра в старинную провансальскую куртуазность в этой "Раймонде" отсутствует: для Григоровича подобные вещи - сантименты и "рюшечки", с которыми надо решительно бороться. Кое в чем постановщик отредактировал сам себя. Декорации Симона Вирсаладзе (вариант из миланской постановки балета) теперь не светлые и легкие, а синие с блеклым и тяжелые, словно из изрядно потертого бархата; злополучная Белая Дама в очередной раз исчезла; чуть сокращено "ночное" адажио главных героев; галоп из финала переставлен в середину третьего акта и т.д. Но поправки не меняют главного. Григорович, поборник сплошной танцевальности, всегда сурово относившийся к пантомиме и любым "бытовизмам" балетной сцены, давно и прочно все это изъял. Но для огранки отдельных эпизодов спектакля (вот сражение, вот любовная страсть, вот элегия) ничего не предложил взамен, наоборот, все мизансцены "проговорил" скороговоркой. В "Раймонде" с первой минуты хлещет даже не поток, а танцевальный потоп, без перерывов, просветов и кульминаций. Раз нет режиссерской и танцевальной "синусоиды", того, что Борис Асафьев назвал "умно скомпонованной прогрессией хореографического действия", неизбежно возникает эмоциональная монотонность. Смотреть эти роскошные танцы - все равно что переесть за обедом, даже если обед вкусный.

Улучшить ситуацию могли бы исполнители. Для этого нужна "малость" - танцевать разнообразно. Где весело и задорно, где томно и лирично. Когда напористо, а когда сдержанно. В один момент - масштабно, в другой интимно. Кордебалет может похвастаться лишь слаженностью: видно, что классические танцы основательно отрепетировали на предмет одномоментного поднимания ног. Но они, увы, исполняются в одном равнодушном ключе. Характерные мазурка и венгерский танец вообще проходят на редкость вяло: кажется, что солистам просто лень как следует прищелкнуть каблуками. И почему это сарацинский танец панадерос называют "огненным"? В этой "Раймонде" он остыл до степени замерзания. Спектакль в целом подходит к черте, за которой начинается не поэзия, а проза.

Среди солистов глаз радовался Ирине Яценко в вариации и одному из двух трубадуров, Руслану Скворцову, с его вылепленными позами и зависающими прыжками. Море эмоций выплеснули в сарацинской пляске Анастасия Яценко и Александр Петухов. Но коварный Абдеррахман, который в идеале должен быть столь же гибок телесно, сколь изворотлив его нрав, у Марка Перетокина получился просто физически сильным. В добавление к красивому премьерскому танцу Андрея Уварова, станцевавшего Жана де Бриена, хочется пожелать внятности театральных нюансов. Влюбленный герой крестовых походов весь спектакль провел в торжественном спокойствии. Вместо ожидаемой Анастасии Волочковой в премьерном спектакле вышла Надежда Грачева, дебютировавшая в роли Раймонды и наградившая ее вальяжным обликом. В хорошо станцованной партии не хватало лучезарности, без которой исчезает юная девушка, и в нарушение театральной иллюзии появляется женщина, знающая, что такое жизнь.