Сергей Соловьев Уже за одно то нужно любить Зураба Константиновича, что он всегда дает больше, чем обещает. О его щедрости по всей академии слагают легенды: приходит, например, к нему бедный заслуженный художник с жалобами на беспросветность и тут же получает - если не мастерскую с заказами, то добрый совет или (слышал не от одного человека) матпомощь прямо из личного кошелька ЗК.
Последняя "персоналка" Церетели в стенах собственной галереи на Пречистенке похожа на такой подарок с перехлестом. В роли одаренных - его старые поклонники: бальзаковские дамы, каковых на выставке больше всего, и московские власти.
Как-то само собой в среде художественных критиков к Церетели уже сложилось спокойно-равнодушное отношение. Нет уже тех памфлетов или обвинений в безвкусице, что расточались Петру Первому. При этом ни размах, ни манера художника не изменились. Мышление по-прежнему глобальное - зарядить монумент СПИДу (стоит в зале рельефов), но исполнить его по-домашнему, с ходами, которые сто раз апробированы шестидесятниками (Прародители в некой злой биомассе). Короче говоря, Церетели как художника в арттусовке уже никто не считает монстром - его считают скучным. Одни только журналисты с опаской прислушиваются: уж не принялся ли ЗК за какой-нибудь мощный монумент у стен Кремля или еще где повиднее.
Насчет монументов можно успокоиться. Церетели отличается тем, что импульсивно заготавливает их без всяких заказов - где-нибудь да пригодятся. Экскурсоводы (а здесь, между прочим, официально проводятся экскурсии) особо выделяют три варианта памятника де Голлю, который надлежит установить у гостиницы "Космос". Они отличаются друг от друга формой одежды: первый - в шинели (он нравится автору), второй - в кителе (он понравился заказчикам), третий - в парадном мундире с крупными орденами. Примерно та же ситуация с продолжающейся серией горельефных портретов великих современников: она нарастает по мере освоения Церетели запасов российской культуры. Среди новинок (Спиваков, Данелия, Волчек) особо впечатляет золотой Башмет, похожий одновременно на всех скрипачей Шагала.
Еще один памятник-сюрприз ожидает зрителя в небольшом закутке, где развешена графика на античные мотивы. Здесь стоит спортсмен Юрий Лужков, одетый на манер сталинских физкультурников: в руке - ракетка, под ногами - футбольный мяч. Понятно, что при всем почтении к мэру даже такой символист, как Церетели не может сделать из него Аполлона. Но художник нашел свой вариант: он показал Лужкова плотным, мускулистым Гераклом, скрыв живот за счет сильного "утолщения" спины.
Основной и совершенно безвозмездный дар-аттракцион находится в специально созданном стеклянном атриуме. Пятнадцатиметровая композиция "Познание добра и зла" - яблоко, призванное символизировать нравственность, грехопадение и все те священные смыслы, что раскрываются в любви. Яблоко работает как инсталляция - в него можно войти. Перед входом стоит знаменитая фигура мэра Лужкова с метлой, выметающего из Москвы разную нечисть (карты, пачки "Казбека", газеты и т.д.). Внутри в полумраке можно разглядывать рельефы со сценами Камасутры. В разных позах и ракурсах спариваются нимфы и сатиры, греческие и римские пары, шествуют фигуры с большими фаллосами. Большинство изображений взято из античных росписей. Правда, в представлении древней любви предусмотрительно упущены разные античные извращения: гомосексуальные или лесбийские мотивы, каковых на вазах и в термах огромное количество (в яблоке есть один сатир, "любящий" козу).
Недалеко от композиции стоит закрытый полотном памятник Алексию II. Патриарх был болен, не смог прибыть на вернисаж. И оттого его памятник пребывает пока неоткрытым. Думаю, Святейшего не поведут внутрь порочного плода.
Остается добавить, что все фигуры и инсталляции в пересказе многое теряют: в них пропадает размах и появляется пародийность. Но в том-то все и дело, что в отличие от постмодернистов Церетели все делает всерьез и очень искренне. В нем нет подобострастного подхалимажа - он искренне любит Лужкова. В нем нет иронии - он искренне налепливает одну форму на другую, совершенно не соотносясь с пластикой. У него нет фиги в кармане - он искренне дарит что имеет. Оттого, может быть, и скучно.
