Подуло свежим Ветровым

Проект продюсеров "Новой оперы" пришелся весьма кстати: стоило закрыть столичный театральный сезон гастролями танцовщика такого класса. А всем, кто знает и помнит танец Ветрова, необычайно интересно увидеть сорокалетнего артиста после отсутствия. И было отрадно, что артист, во-первых, по-прежнему в отличной профессиональной форме, а во-вторых, его классика удачно обогатилась приемами модерн-данса, разученного в Штатах.

Для московских выступлений Ветров выбрал известную у нас "Кармен-сюиту" и неизвестный балет француза Эди Тюссо "Бонжур, Брель!". В обоих опусах танцевала Ольга Павлова, работающая в Театре классического балета. Французский спектакль для балерины подошел - лирический юмор и отчаяние хореографии она без труда почувствовала и передала. А в "Кармен", на сборном составе исполнителей которой словно было написано крупными буквами "мало было репетиций!", получилось наоборот. Павлова изо всех сил боролась с собственным амплуа, пытаясь создать страсть жестом и движением, но все равно не покидало ощущение, что если бы эту ровно дышащую "соблазнительницу" подогреть градусов на пятьдесят, да еще посыпать перчиком, вот тогда бы классическая балерина, глядишь, и спряталась, и появилась бы раскованная Кармен...

Спектакль держался на исполнителе роли Хозе. Он танцевал так музыкально, что немедленно захотелось бежать в магазин, купить и "карменистые" записи Бизе-Щедрина, и шансоны, пробудившие зверскую ностальгию по Парижу. Герой Ветрова и Мериме был психологически драматизирован ровно в той степени, что дает соединение всех необходимых факторов: школы и театральных традиций Большого театра, романтической бурности литературного первоисточника и жестко-сдержанной хореографии Альберто Алонсо. А в балете "Бонжур, Брель!" всем показалось, что хореограф сделал роль безымянного парижанина специально на Ветрова: настолько органичен он был в этой паутине влечений и недосказанности, набросив высокую ясность своего танца на обманчиво простую, даже вроде бы незатейливую неоклассическую хореографию. Артист танцует так, как поет Жак Брель, как вообще звучит французский шансон - впадая, "как в ересь, в неслыханную простоту".

Оказалось, что французский балет сочинен давно, но сам автор, увидев Ветрова в своем спектакле, сказал то же самое: мне кажется, что я поставил это для тебя.