"Меня предупреждали: "Что-то происходит! Анатолий, ты должен встретиться с Юрием Михайловичем", - так описывает ситуацию последних месяцев сам Анатолий Васильев. Но не встретился, "невстречу" объясняет занятостью. Эта медлительность и привела к нынешнему волнению в московских театральных кругах.
Теперь говорят, будто Юрий Михайлович пошутил, когда на заседании столичного правительства сказал, что его не устраивает, когда в театре по вечерам не горят огни. И когда распорядился рассмотреть вопрос о передаче здания "Мастерской Петра Фоменко". Один из руководителей столичного Комитета по культуре в частной беседе не преминул заметить, что "ситуация разогревается не в стенах мэрии, а в творческой среде". К тому же, отметил чиновник, известно, что Васильев на свою пресс-конференцию приглашал не только журналистов, он обращался и к коллегам, но ответа ни от кого из них не получил. И это, кажется, правда.
Здание "Школы драматического искусства" открыли год назад, в дни Всемирной театральной олимпиады. Международный форум по проблемам театрального образования, монастырские хоры, тибетские мистерии, танцы суфийских дервишей, тувинские шаманы - чего здесь только не было. Здание поражало воображение: мало кому удалось так полно воплотить свои смелые фантазии. Многие отмечали то обстоятельство, что построено здание не для успешно развивающейся антрепризы, не для знаменитого (и заслуживающего лучшей участи) подвала, а для единственного в Москве театра-лаборатории, который - по договору с городом - не обязан играть ежевечерние спектакли. Слово "школа" в названии васильевского театра всегда имело прямой первоначальный смысл: актеры и режиссеры приходили сюда не за известностью и славой, а в надежде на посвящение. На послух, говоря уже не театральным, но церковным языком, отношение к васильевскому театру, как к секте, - распространенное в театральной среде.
"Это не просто театр", - говорят в столичном Комитете по культуре. Но этого не хотят признавать многие коллеги по цеху, у которых само существование мастера вызывает естественное неприятие. Он и сам то призывал учеников, то рвал с ними "навсегда". На протяжении многих лет Васильев последовательно "уходил" в подвал. Речь в том числе и о вполне реальном подвале на Поварской, который Васильев за прошедшие годы обжил и превратил в шикарные апартаменты для театральных экспериментов. Здание на Сретенке таким образом выглядело именно как царский подарок. Вроде как: "Ты много сделал для театральной науки, много всего напридумал в подвальном своем заточении┘ Носи на здоровье и порви на здоровье!" А Васильев "носить" как раз и не торопился. Привычный к лабораторной, скрытой от посторонних глаз работе, он не спешил открывать двери нового театра. И начал как раз с проекта театральной школы. Здание же, наскоро сданное к Олимпиаде, начали достраивать и переделывать. Акт приемки здания подписали 30 ноября, приложив к нему список недоделок. В театре показывают соответствующие документы, датированные февралем 2002 года┘
На защиту Васильева поднялись его ученики. Они тут же простили старые обиды, приехали, учредили товарищество, которое получило название "Сретенка", и решили, что в помещении "ШДИ" будет проходить показ спектаклей учеников Анатолия Васильева. Этот фестиваль назвали скромно - "Репертуар". Сам Васильев поспешил объявить, что вслед за "Моцартом и Сальери", премьера которого давно уже назначена на 4 июня, последует новая версия "Плача Иеремии". А потом он, может быть, возьмется поставить спектакль "памяти моряков, погибших в Баренцевом море". Что ж, "наличие" Васильева не только как театрального мыслителя и "алхимика", но как театрального практика пошло бы на пользу московской театральной атмосфере. Это - факт. Тем более что для многих, даже и тех, кто давно уже отзывается о нем с иронией и неприязнью, многие лучшие театральные воспоминания все равно связаны со спектаклями Васильева.
В Комитете по культуре успокаивают, говорят, что Лужкова поняли неправильно, что здание никто просто так не отнимет. Если все так, то можно поздравить всех, как говорится, присутствующих. Наверное, ни Лужков, ни даже более авангардно мыслящий градоначальник не стал бы строить такое шикарное здание для ведомых и неведомых учеников Анатолия Васильева (особенно как раз - для некоторых ведомых). Но в нынешней ситуации активность Бориса Юхананова, Клима и других как раз радует. Видно, что и Васильев отнесся ко всей этой истории с земным интересом (и именно к театральному делу). Власти кое-как восстановили, с одной стороны, реальную историю строительства нового здания на Сретенке, с другой стороны - историю своих отношений с театром-лабораторией. Так что в нынешней ситуации благополучный исход выглядит и как шанс для Анатолия Васильева (возможность возвращения в реальный театр), и как шанс для многочисленных его учеников. Естественно, и как шанс для зрителей.
Одно только "но". Вернемся к тому, что сказал наш собеседник из Комитета по культуре Москвы про "инициативы снизу". Все сказанное имеет смысл, если вопрос о передаче здания в чье-то пользование не является для кого-то вопросом жизни и смерти. Как тут не вспомнить, что совсем недавно вдруг заговорили о том, что пора присмотреться хорошенько к зданию МХАТа на Тверском. Когда не вышло с доронинским МХАТом, оборотились в сторону васильевского театра. Сдается, кто-то в Москве усиленно ищет помещение под свои театральные проекты. Если так, то спектакли, хорошие или плохие, и свет в окнах - совсем не главное. Время-то нынче строгое. И если в нем случаются какие подарки, то отрабатывать их приходится сполна.