Судьба боксера в Америке

Афиша фильма "Али" гласит: "Вы уверены, что знаете о нем все?" Но что немцу здорово, русскому - тоска зеленая. Прямой перенос заокеанского тэглайна на местную почву свидетельствует об отсутствии у прокатчиков как фантазии, так и желания завлечь зрителей. Это в Америке Али - немеркнущая звезда, живая, хоть и изрядно подточенная болезнью Паркинсона легенда, олицетворение нонконформизма, кумир всех черных и очень многих белых. У нас же, прочтя такой вопрос, зритель может справедливо поморщиться: на кой ему вообще что-то знать о чернокожем боксере Кассиусе Клее, проникшемся идеями исламского проповедника Малькольма Икса и сменившем "данное рабовладельцами" имя на "Мохаммеда Али"? Стать соучастником истории человека, пережившего триумф воли, владевшего телом, подобно богам-олимпийцам, а на исходе дней сломленного неизлечимым недугом, тоже не получится. О катарсисе не может быть и речи.

Во-первых, Майкл Манн рассказывает лишь об одном великом десятилетии из жизни боксера (с 1964 по 1974 год), не упоминая о нынешнем плачевном состоянии черной пантеры даже в финальных титрах. Во-вторых, Манн ведет повествование несколько отстраненно, с профессиональным холодком, сознательно сбиваясь с ритма, отвлекаясь на мелкие посторонние детали, добиваясь тем самым гиперреализма, но снижая градус эмоциональности. Предыдущая работа Манна "Свой человек" заочно тоже мало располагала к просмотру; помилуйте, захотели бы вы по доброй воле отправиться на длиннющую драму о пожилом докторе химических наук, уличившем крупнейшие табачные компании в том, что курение вредит здоровью? Но, как и "Своему человеку", "Али" есть чем удивить.

Принадлежащий "большому", студийному Голливуду, Манн остается редким режиссером с уникальной визуальной манерой. Даже основанные на документальных фактах и лишенные привычных зрелищных манков драмы режиссер-визионер делает похожими на галлюцинаторные видения. В "Али" съемка почти стилизована под "синема-верите", как бы неряшлива и вроде бы случайно подсматривает за героями. Такая "случайность" требует куда большего тщания, чем лакированная картинка большинства байопиков. Не забудьте, что оператором Манн выбрал изощренного стилиста Эммануила Любецки ("Большие надежды", "Сонная лощина", "И твою маму тоже"). Время от времени 25-м кадром вклиниваются эпизоды, снятые на видео, - на этот раз именно цифровые картины Манн превращает в ирреальные видения. Бои на ринге сняты с такой виртуозностью и достоверностью, какой не было даже в "Бешеном быке" Скорсезе, а немалую толику странности им придает звуковая дорожка, созданная экс-участницей Dead Can Dance Лизой Джерард.

Заслуживает внимания и избранный Манном отрезок биографии Али. Режиссер не слишком педалирует проблемы борьбы афроамериканцев за конституционные права. Мохаммед Али у него - безусловный герой-одиночка, храбрец, идущий против течения. Он отказывается принять армейскую повестку, делая провокационное заявление по ТВ: "Я ничего против вьетконговцев не имею, они никогда не называли меня ниггером". Не идет на компромисс даже после отзыва боксерской лицензии, благо в Америке достаточно штатов, где можно биться и без нее. Вступает в конфликт с коррумпированными дельцами "Нации Ислама". В финале посылает к чертям пройдоху-промоутера Дона Кинга; последнее, может, и зря. Кинг - гениальный авантюрист, додумавшийся устроить фантастическое шоу из поединка двух черных тяжеловесов, Али и Джорджа Формана, на черной земле - в столице Заира Киншасе, на гигантском стадионе, под которым, кстати, размещалась темница с неугодными "пожизненному президент" Мобуту деятелями. Кстати, большой друг Мобуту и Леонида Брежнева диктатор-людоед Амин тоже появляется в фильме.

"Rumble in the Jungle", эпохальная схватка Али с Форманом, случившаяся в 1974 году, уже вдохновляла Леона Гаста на увенчанный "Оскаром" хроникальный фильм "Когда мы были королями". Манн не зря благодарит документалиста в титрах; картина Гаста во многом послужила основой для финальных сцен "Али". И отчасти нанесла вред перевоплотившемуся в боксера Уиллу Смиту.

Актеры у Майкла Манна часто достигают невозможного. "Самый сексуальный (по словам Шарон Стоун) парень наших дней" Рассел Кроу в 35 лет сыграл у Манна 53-летнего Джеффри Уайгэнда, седого, обрюзгшего и не уверенного в себе профессора химии. За 6 лет до "Молчания ягнят" роль Ганнибала Лектера в манновском "Красном драконе" досталась харизматичному ирландцу Брайану Коксу, более никогда не игравшему ничего подобного. В выборе актера на роль Малькольма Икса белый Манн явно превзошел черного Спайка Ли. У Ли экстремального лидера сыграл Дэнзел Вашингтон, исполнитель со слишком длинным шлейфом ролей "достопочтенных джентльменов" и слишком благополучный в реальной жизни. У Манна - бунтарски настроенный актер и режиссер Марио Ван Пиблз. До неузнаваемости загримированный под телеведущего Хауарда Коселя Джон Войт не получил своего "Оскара" по досадному недоразумению. Максимальной доли риска Манн достиг, приглашая на роль Али глянцевого рэпера, бойкого героя коммерческих хитов, "дикого, дикого Веста" и одного из двух "людей в черном" Уилла Смита. Смит показал себя молодцом, сыграв все правильно и с хорошей самоотдачей.

Но настоящий живой Али в "Когда мы были королями" демонстрирует такое буйство духа и плоти, органическую пластику задиристого пацана, неуемность шоумена от Бога, достичь которых не под силу и актеру рангом выше смитовского. Таких сейчас не делают, вот были люди в то время - богатыри, не мы.