Михаил Сидлин Портрет художника - особый жанр. Игорь Пальмин работает в нем вот уже четыре десятка лет.
Можно снимать внешние знаки. Аникста - книжного графика - на фоне ватмана, расчерченного по линейкам и исписанного славянскими буквицами. Кропивницкого - "поэта бараков" - на фоне этих самых бараков.
Можно снимать внутренние "сущности". Тогда признаками "настоящего мастера" будут задумчивость или свобода. И Май Митурич уселся в непринужденной позе прямо на пороге деревянного дома. А Эрнст Неизвестный оперся на руку и скособочил глаза, изображая полет незримой мысли.
Можно заняться творческой обстановкой. Сфотографировать Илью Кабакова - в собственной мастерской на Сретенском. Можно в конце концов снимать художников - Булатова ли, Тышлера - на фоне их работ.
Игорь Пальмин снимал художников и так и сяк, но главное - не в этом. Главное - атмосфера. То, что и возникает из соединения всех этих портретов в одном пространстве. Здесь не только художники. Поэты и философы, искусствоведы и просто "приметы времени" (например, снимок киоска "Горячие бублики" со стандартной надписью "Бубликов нет"). Залы новой выставки в Трубниковском переулке наполнены людьми шестидесятых и семидесятых. И воздухом ушедшей эпохи.
Лиля Брик, Василий Катанян, Юрий Молок и Май Митурич на Кузнецком Мосту. Вечер Велимира Хлебникова. Удивленный вопрос зрительницы: "Лиля Брик еще жива? Это в каком году?" В 76-м.
Владимир Высоцкий (снимок 79-го года). Мераб Мамардашвили (1980). Виктор Шкловский (1983). Чем дальше от прекрасной поры развитого социализма, тем больше ряд портретов напоминает синодик. Фотография становится надгробным памятником эпохе.
