Из подполья в никуда

В Московском музее современного искусства на Петровке открыта выставка живописи и документальной фотографии из собрания Кенды и Якоба Бар-Гера. Начав собирать советское неофициальное искусство 1950-1980-х годов около сорока лет назад, супруги создали одну из крупнейших и представительных коллекций такого рода на Западе. Чета Бар-Гера сделала акцент на собирании "гонимого искусства" - работ художников, не захотевших вписаться в господствующую художественную систему и найти общий язык с властью. В их коллекции наряду с советскими нонконформистами есть и произведения немецких и испанских художников, находившихся в оппозиции режимам Гитлера и Франко. В скором времени на основе их собрания будет создан Музей гонимого искусства в Израиле. Поэтому в России их собрание показывается скорее всего в последний раз.

На выставке представлено 40 картин - по одной от каждого художника. Вместе с ними выставляются документальные фотографии, запечатлевшие моменты жизни и творчества художников, в том числе знаменитую "бульдозерную" выставку.

В эпоху холодной войны советские художники-нонконформисты воспринимались на Западе как борцы за свободу и жертвы тоталитарного режима, вынужденные не только прозябать в "империи зла", но и претерпевать гонения и репрессии со стороны коммунистических властей. Интерес к их творчеству был вызван именно этим. Да и когда в нашей стране стремились избавиться от всего, что было связано с проклятым прошлым, именно пресыщенность соцреализмом заставляла многих вкушать еще совсем недавно запретный плод. Тогда знание имен Рабина, Целкова, Комара, Меламида и пр. считалось хорошим тоном и свидетельствовало о высоком уровне образования и культуры.

Сейчас нонконформистов уже никто не запрещает и не преследует, их работы висят в Третьяковке и выставляются в самых престижных залах. Однако от этого творчество их стало ненамного более известно и понятно, чем в советские времена. Публика отдает предпочтение либо проверенному временем классическому искусству, либо на худой конец - пошлому салонному реализму. И в России, и на Западе наблюдается устойчивый и постоянно растущий интерес к искусству соцреализма. Эстетика тоталитаризма оказалась более привлекательной, чем эстетика его демократических оппонентов. Соцреализм доказал, что может существовать и адекватно восприниматься в социально-политических условиях, радикально отличных от тех, в которых он создавался, вне той идеологии, воплощением которой он был. Обладает ли такой же способностью нонконформизм? Выставка, к сожалению, не позволяет дать положительный ответ на этот вопрос.

Сто лет назад русские купцы Морозов и Щукин скупали за бесценок работы никому не известных тогда Пикассо и Матисса. С тех пор стоимость этих картин возросла едва ли не в миллион раз, а Россия по праву гордится находящимися в ее музеях шедеврами. Может быть, еще через сто лет Израиль будет точно так же гордиться коллекцией Бар-Гера. Пока же это собрание скорее исторических реликвий, памятников эпохи, чем произведений искусства сколь-нибудь значительной художественной ценности. Уровень некоторых картин вызывает, мягко говоря, недоумение. Увлекшись собиранием "гонимого искусства", супруги Бар-Гера упустили из виду, что в искусстве должно быть еще что-то, кроме "гонимости". Да и не совсем правильно делать из художников-нонконформистов непримиримых борцов с режимом. Вряд ли их творчество представляло большую опасность для социалистического строя, а негативное отношение к ним представителей власти (прежде всего Хрущева) объясняется лишь бескультурьем последних.