Сила диктатуры

ПРЕМЬЕРНАЯ политика Валерия Гергиева далека от интенсивного хаоса - репертуар театра пополняется полновесными "пластами". В юбилейные годы великих композиторов ставятся целые "букеты" опер одного классика. Нынешний Год Верди тоже отмечен серией постановок, и только что на "Звездах белых ночей" показали две последние вердиевские премьеры: майский "Бал-маскарад" и в первый раз нового "Отелло" (апрельский "Макбет" прошел на фестивале неделей раньше).

Постановщик "Бала-маскарада" Андрей Кончаловский едва ли знал, зачем он обращается к этой опере, и пошел по пути наименьшего сопротивления, создав классический костюмный (модельер Франки Скарчапино) спектакль с проработанными мизансценами и мелкими находками. Графа Ричарда он сделал другом народа, окруженного восторженной толпой не придворных, но простолюдинов, а также человеком моря. Так, по-видимому, режиссер возвел в сквозной лейтмотив главный хит оперы - баркаролу, в которой герой выдает себя за моряка. В самом начале он сходит с корабля, и перед его смертью вдруг просвечивают стены парадного зала и виден корабль, будто это другая опера Верди о мореходе Симоне Бокканегра. На морской берег перенесены и все остальные сцены. В разбитых остовах кораблей и притон колдуньи, и страшный луг, куда приходит Амелия в поисках травы забвения. В спектакле много танцев под ритмичную музыку, как это теперь принято (даже в "Валькирии" станцевали под "Полет валькирий"). Сцена бала в роскошном интерьере мавританского стиля выигрышно оживлена разноцветными мечами, которые непрестанно скатываются вниз по лестнице или летают в воздухе. В сочетании с красивыми декорациями (художник Эцио Фриджерио) получился приятный и добротный спектакль.

Примерно в том же ключе и музыкальное решение Гергиева - добротное, эмоциональное. С певцами проведена заметная работа, так что поют все по-вердиевски красиво и свободно. Но продуманного присутствия маэстро в этой музыке почти не ощущается. Например, перед третьим актом произошла техническая накладка, затянувшая антракт. Публика недовольно гудела, а в игре Гергиева это сразу же отразилось нервным волюнтаризмом: он "гремел" и растягивал финальные раскаты оркестра. Ария Оскара о колдунье в нарочито замедленном темпе внушает настороженность, как и знаменитый ансамбль "со смехом" у Гергиева далек от привычной искрометности.

В целом крепок вокальный ансамбль "Бала-маскарада", хотя в частностях к певцам можно придраться. Ричарда поет болгарский тенор Иван Момиров с пластичной кантиленой, голосом летящим, но все же плосковатым. Федор Можаев обещает быть впечатляющим Ренато, судя по эскизу, которым можно счесть экстренный ввод в еще не петую им роль. Ирина Гордей в роли Амелии выступила гораздо удачнее, чем в "Аиде" у Доминго, но ее темному богатому голосу несколько недостает легкости и свободы верхних нот. Замечательное высокое меццо-сопрано Марианна Тарасова испытывает трудности с глубокими низами, типичные для многих исполнительниц партии Ульрики. Лирическую сентиментальность привносит в партию пажа Оскара Светлана Трифонова┘

Столкновение "Бала-маскарада" с премьерным "Отелло" срабатывает как значимое противопоставление. Режиссер "Отелло" Юрий Александров жестко выстраивает спектакль, в котором нет места сомнению и лирике. Гергиев ведет драму вперед с неотвратимой безысходностью. Он тоже не увлечен любовной темой этой оперы.

Гергиев много дирижирует "Отелло" по миру и в театре обновляет постановку каждые пять лет. В этой (уже третьей) Александров задумывается о судьбе военного режима, при котором диктатора-самодура ловко "съедает" порожденная им же пресмыкающаяся мелочь. Невинная жена - самая последняя жертва в череде насилий, и кровавая река (искусно освещенная блестящая материя) стекает с самого верха лестницы на ее труп в белом платье, распростертый внизу. Все герои этого спектакля - "пешки", так как не испытывают прекрасных шекспировских чувств. Яго гадок и мелок, он не творит, а лишь пользуется ситуацией. Отелло груб и бесчувственен, он не страдает от воображаемой измены жены, а просто не может потерпеть этого. В первой сцене подмостки заполняют военный корабль, гигантские рыцарские доспехи и мечи-великаны с нескольких человек высотой (они же напоминают могильные кресты). Венецианское посольство являет собой предельно кошмарных людей в золоченых панцирях с зубастыми песьими мордами (Лодовико - Евгений Никитин - даже поет из такого панциря). Пестрое "цивилизованное" общество разбавлено мрачной "полицией" в духе матросов из "Оптимистической трагедии" (художник Семен Пастух, свет - Глеб Фильштинский). Об актуальности и правомерности такой трактовки можно спорить┘

К достоинству работы режиссера надо отнести и проработанный актерский рисунок у всех исполнителей, которые к тому же прекрасно поют. Ветеран театра Алексей Стеблянко в главной роли удивил своим вокальным долголетием в столь напряженной партии. Его массивный баритональный голос по-прежнему звучен в тихом естественном пении, но и там, где требуется мощь и высокие ноты, певец вполне справляется. Федор Можаев заранее готовился к выходу в роли Яго и звучал гораздо ровнее (не считая отдельных недоделок), с насыщенностью полноценного вердиевского баритона. Неожиданно мягкий, льющийся и красивый (хотя пока и не идеально гибкий) голос московской певицы Ольги Гуряковой (Дездемона) для москвичей оказался приятным сюрпризом петербургского фестиваля.

Санкт-Петербург