Синдром кукол

ХРОНИКА первых дней "Кинотавра" свела вместе фильмы, разительно отличающиеся друг от друга по своему уровню. Программа дебютов началась нейтральной, без концепции и внятного почерка, документальной лентой Татьяны Воронецкой "О, не лети так, жизнь", посвященной Леониду Филатову. А продолжился смотр дебютантов работой Евгения Малевского по сценарию Валентина Азерникова. Их полнометражный художественный фильм "Репетэ" создавался с явной задачей развлекать визуальным изяществом, шокировать событийными линиями и, несмотря ни на что, вызывать снисхождение благодаря завидному актерскому составу. Русский писатель-эмигрант Алексей Зыков (последняя роль Владимира Самойлова) знакомится с молодым режиссером (Андрей Сергеев) из России, который снял фильм по его рассказу и привез свое творение в Париж на фестиваль. Зыков в ужасе узнает в экранизации самый щемящий, самый сокровенный и жестокий фрагмент своей автобиографии. Когда-то писатель уничтожил этот рассказ, но не знал, что он был восстановлен кутилой-издателем (последняя роль Всеволода Ларионова).

И вот теперь, будучи старым и больным человеком, Зыков сидит смотрит кино о драме своей юности. Истаивают в туманной дымке приметы дореволюционной России (идиллические улочки, особняки, ресторации, кутежи спивающихся интеллигентов, соблазняющие наряды эпохи модерна). Знакомство молодого красавца-писателя (Валерий Сторожик) с таинственной и неотразимой дамой (Евгения Крюкова)... Вот начиная с этого места, эстетика поэтической красивости получает мощную инъекцию брутальной динамики. Следует долгое, старательно натуралистично снятое совокупление молодого писателя с юной красавицей - на кладбище, на могиле ее старого и, понятное дело, ненавистного супруга (прямиком взятое из устного рассказа Бунина, записанного Одоевцевой). Проклятия своему прошлому и приветствия радостному освобождению произносятся актрисой в финале этого первого нежного свидания с редкой проникновенностью. Затем следуют смерть писателя, не пережившего экранизации своей жизни, и пьянство режиссера: он узнает, что писатель и его развратная жена (та самая красавица) (Алла Казанская) в муках растили сына-урода. Почерк у Евгения Малевского достаточно уверенный, картина снята с размахом. Но сама суть фильма заставляет отнести фильм в разряд дешевого китча, однако сам автор не осознает пародийность своего творения.

В конкурсе самого "Кинотавра" показали один из тех фильмов, которые служат в этом году украшением фестиваля и подтверждают его статус - не только российский, но и "открытый". Картина "Второстепенные люди" Киры Муратовой представила украинское кино. Режиссер сочетает вечные приемы фарса и классические мотивы эстетики абсурда середины ХХ века, придавая тому и другому поэзию наивного искусства. Сценарий, написанный Сергеем Четвертковым совместно с Муратовой и Евгением Голубенко, состоит из двух пересекающихся сюжетов, двух новелл - о смерти фатально недостижимой и о смерти слишком легкой. Женщина Вера (Наталья Бузько) зовет случайного прохожего (Сергей Четвертков) приструнить своего сожителя, а в процессе разборок дебошир и пьяница якобы умирает - почти случайно. Героиня носится по дачному поселку и по аэропорту с трупом в дорожной сумке. Но когда работники аэропорта подозревают попытку бесплатного провоза собаки, из сумки высовывается живая рука. "Убитый" любовник вылезает живым и невредимым. Все нервно и счастливо закуривают.

А в это время близнец мнимо убиенного, шофер и охранник, сидя в белом автомобиле у берега моря. Хозяин, некто Жирный (Жан Даниэль), требует, чтобы шофер убил одного давнего недруга, связанного и лежащего в багажнике. Жирный уговаривает, умоляет, шантажирует. "Мемуарствует", вспоминая всю историю своей ненависти. И вот шофер уже согласен на все, но связанный пленник уже умер своей смертью. Проблема опять разрешилась сама собой.

Свойства более раннего почерка Муратовой здесь доведены до абсурда и превращены в черную игру. Вводный эпизод переругивания двух соседок на балконах новеньких загородных коттеджей: "А мне плевать!" - "А мне плевать, что вам плевать!" - своими нарочитыми интонациями и симметричной мизансценой стилизован под дурной театральный спектакль. Участковые милиционеры настолько картинно тащат пьяницу, встречая Веру и участкового доктора (Сергей Четвертков), волокущих свой псевдотруп, что эпизод смахивает на сюрреалистский кинобалет. Психи из дурдома ходят гулять гуськом, и всякое их появление выглядит как мучительный парафраз на мотивы экстравагантных процессий Феллини. Смешного у Киры Муратовой много, а веселого мало.

Южно-украинская органика заполошных причитаний, истерик и скандалов становится искусственной позой клоунов и клоунесс без рода и племени. (Показательно, что в фильме участвуют актеры, известные по телепрограмме "Маски-шоу".) В отчаянных монологах Веры проскальзывают ноты не столько патологичные, сколько близкие автоматизму машины для ругани и неистовых возгласов. Показательно, что героиня время от времени поет. И кажется, что происходит это с ней совершенно бесконтрольно, без ее душевного участия. Зато неизменно с музыкальным сопровождением, непонятно откуда берущимся - будто внутри женщины срабатывает какой-то механизм или электронная программа музыкальных пауз.

Единственно живыми и непосредственными остаются некоторые реакции персонажей на чье-то внезапное умирание или оживание. Живые и мертвые здесь ассоциируются прежде всего с какими-то несчастными куклами. Предельно авторское кино Киры Муратовой усваивает постмодернистскую стилистику - тотальную несерьезность, возведенную в философию и эстетику. Эта стилистика создает формальную видимость легкости и изящества фильма. Но эта же стилистика вуалирует и внешне гармонизирует весьма горькое ощущение режиссера, что и жизнь, и смерть могут быть лишь иллюзией самих себя. Натуральный же мир из плоти и крови остается неуловимым и далеким от экранной реальности. Герои остаются "в отсутствии" не только любви и смерти, но и самой жизни.