Чучело истории

БРАТСТВО волка" Кристофа Гана на данный момент считается одним из самых популярных фильмов у французов. При этом аудитория во Франции никак не может решить, что же за картину сделал режиссер - плохую или хорошую, всецело массовую или все-таки с проблесками серьезного искусства, по-настоящему красивую или основанную на киноштампах красивости, и только. Картина относится к новейшему культурному феномену, для которого проблема эстетического уровня вообще не актуальна. Фильм Гана может только нравиться или не нравиться. В остальном же он - дитя рубежа тысячелетий. "Братство волка" - энциклопедия киномифов Франции, собравшая все ее идеалы и комплексы.

Сегодня Франция с новой силой самоутверждается как законодательница в сфере прекрасного, стремясь преодолеть неминуемую американизацию. Набор стереотипных приемов американского массового кино обработан гениальным оператором датского происхождения Дэном Лотстеном ("Догма 3", "Ночной страж", "Мутанты"). В его съемках запекшаяся и льющаяся кровь растерзанных тел превратилась в одну из бархатисто-горячих красок эстетизированного, пряного, чувственного видеоряда. Надо быть совсем равнодушным к живописной динамике жизни, чтобы не получить никакого наслаждения от вида огромных капель, "отрезанных" крупным планом от стены проливного дождя. Матово-шероховатая фактура опавших листьев, переливающихся изнутри всеми оттенками рыжих и бурых тонов. Прекрасное тело обнаженной авантюристки и куртизанки Сильвии (Моника Белуччи), как бы растворяющееся в заснеженном холмистом ландшафте. Тени уже исчезнувших из кадра героев, сохраняющиеся какое-то время на бледной стене. Видения, которые спящий созерцает в огромном зеркале, - видя сон о том, как он смотрит свой сон┘

В лице "Братства волка" самое современное кино уже не жаждет блюсти чистоту жанра, а наоборот, создает наджанровую шипучую смесь. Сюжет основан на реальных событиях 1765-1768 годов во французской провинции, страдавшей от нападений неведомого зверя. В интересах короны в предчувствии революционных лет нужно было победить чудовище как можно скорее - и создать по крайней мере иллюзию власти, способной защитить простых людей. Борьба политических и частных интересов, распаленных еще и любовными страстями, происходит с элементами кунфу (один из героев - индеец Мани в исполнении экс-чемпиона Европы по кунфу Марка Дадаскоса). Сельских девушек в домотканых пышных юбках, скромных корсажах и чепчиках загрызает чудовище, ведущее свою родословную как от драконов из рыцарских романов, так и от монстров, рожденных коммерческим воображением ХХ столетия. Ревнивый и капризный Моранжас, братец главной героини, оказывается почти наместником дьявола на юге Франции и хозяином чудовища-людоеда. Моранжас - нечто среднее между инфернально бессмертными злодеями из "Горцев" всех мастей и порочным Гуго Баскервилем со своей собакой, только на французских болотах. "Исторические" события, кстати, происходят в столь грандиозном лесу, со сказочными и в то же время живыми зарослями, пещерами и оврагами, что возникают ассоциации уже с доисторическим пространством, не знавшим человеческого присутствия.

Франция создает себе в кино не просто "вторую реальность", но вторую историческую реальность. "Подлинный" историзм оборачивается гармонизирующим декором для современного болезненного мироощущения. Отрицательных героев полно, положительных тоже немало. Их борьба отчаянна и беспощадна. Но за что конкретно им друг друга не любить? За что им сражаться? Где, в чем, в ком источник зла? У Кристофа Жана получилось все, не удалось только придумать каждому из героев убедительную цель жизни. Бесцельной загадочностью овеяны все главные действующие лица - и молодой ученый Фронсак (Самуэль ле Бьян), и его возлюбленная Марианна (Эмиль Декуэнн), и его брат Мани, и благородный дворянин Д"Апшер (Джереми Ренье), и все-все-все в многофигурной композиции картины. Их образы драматизированы жаждой не сыграть людей XVIII века, а воплотиться в них, ощутить их в своей телесной оболочке. Основной физиономический тип у Кристофа Гана - горбоносый профиль, нервная асимметрия лица, словно высеченного прихотливым и суровым резцом. Это личность, для которой воля к действию и обостренному переживанию всегда будет выше воли к логическому размышлению.

Кино Кристофа Гана отказывается объяснять мир. Бытие предстает как набор эпох, костюмов, варьирующихся амплуа, повторяющихся ситуаций. Меняется декор, но не суть мироздания. Она всегда одинакова. И потому для Кристофа Жана и его команды нет никакого противоречия между историей из прошлого и приметами ультрасовременной киноэстетики, между событиями кануна Французской революции и психологией ее современных наследников. Критический подход к любым устоям столь же вечен и являет для режиссера такое же общее место, как и восхищение современного человека прекрасными формами прошлого. "Братство волка" - это виртуозно сделанное чучело Истории, набитое ценностями, мечтами, проблемами, пухом и прахом Современности.