Возвращение откладывается

Уже не раз пресса поднимала вопрос о кощунственном отношении к памяти Андрея Платонова со стороны руководства Литературного института: там, где жил и умер великий русский писатель, вместо его музея теперь устроен пункт обмена валют. Пишутся что ни год письма, собирая по много сотен подписей, но рассматриваемый то в администрации президента, то в правительстве вопрос о защите чести и достоинства Андрея Платонова вязнет в бюрократической волоките.

До сих пор сильное моральное основание для продолжения борьбы давала позиция дочери Платонова, Марии Андреевны, - не просто его формальной наследницы, а сотрудницы Института мировой литературы, главы Платоновского общества, то есть человека, причастного к вопросу о судьбе платоновского наследия. Она не распродавала отцовского архива и не отдавала его на мертвое хранение в закрытые спецхранилища, а поставила вопрос принципиально: все вещи и архив передаст только в музей. И для этого он уже как бы неминуемо и должен быть создан, потому что архив Платонова в ряду шолоховского, пушкинского, достоевского, толстовского - национальное наше достояние. Ректор Литинститута Сергей Есин открыл во флигеле "памятную аудиторию" с несколькими фотками среди голых стен и лицемерно водил студентов в сию "святыню". Ну разве что панихиду в ее стенах не отслужил по Платонову, чтоб только поскорее отпеть "вечную память" - и будто еще разок похоронить. Ведь только весь флигель, сегодня щедро сдаваемый Есиным в аренду под коммерцию, может вместить архив, прижизненную обстановку - музейные фонды - и сделаться доступным для людей, тогда как сейчас доступна для них лишь мемориальная доска, под которой - чуть левее - красуется курс валют.

Что под обменный пункт сдано помещение, где находился письменный стол Андрея Платонова, было Есину будто бы и неведомо. Как писателю - а ведь он все же писатель - возможно так вести себя в отношении памяти русского гения, делая Платонова уже в современности гонимым и бесприютным? Об этом поведал наконец сам Есин, теперь-то без лицемерного почтения к Платонову.

Речь идет о публикации дневников Сергея Есина в журнале "Наш современник". Большая часть посвящена тому, где и что вкусного скушал этот писатель в течение дня. Смешно, что обжорный мемуар публикуется "Нашим современником" - вроде как журналом народного гнева и боли. Еще невероятней, что ресторанный рейтинг действительно мешается временами с подобием гнева и боли: "Были ребята из администрации президента - по Платонову. Они без интереса встретили мои новации и старания по институту. О музее почему-то - мне-то понятно - особенно печется Бакланов. Сорос его, говорят, от работы освободил, теперь занят новыми планами. Маша Платонова хорошо подбирает союзников. В разговоре возникло недоумение, почему из трех крупнейших фигур русской литературы, столетие со дня рождения которых исполняется в этом году - Набоков, Леонов, Платонов, - акцент делается на Платонове. Это и понятно, именно Платонова сделали одним из орудий уничтожения социалистической идеи. А ведь и он, и погибший от советской власти Мандельштам были очень советскими людьми. Вот дочери и жены у них были другого склада. А в общем, я на все махнул рукой, пусть делают музей, пусть губят институт, пусть закрывают. Эта власть может безумствовать так, как ей заблагорассудится. Мы устали от нее и больше не станем предостерегать ее от необдуманных поступков".

Так поняли наконец ребята из президентской администрации или все же не поняли? Музей Платонова, конечно же, не захлопнет дверей Литературного института - потеснит, но не более. При жизни Платонова так и было: флигель институту не принадлежал, однако ничего с ним худого в те годы не происходило, функционировал, словом. Мария Андреевна желает заделаться музейной директоршей? Да у любого музея должен быть директор, то есть должность сама по себе неотвратимая, и быть им должен человек любящий, родной Платонову... Да, конечно, дом этот не был собственностью Андрея Платоновича, и к нему еще причастно немало литературных имен. Но жил и умер здесь лишь Платонов, смертью заслуживая, чтобы это место звалось его домом. Здесь умирал его сын - и здесь родилась его дочь. Здесь он писал, то есть с 1931 года квартира во флигеле на Тверском бульваре - это еще и его дом творчества. Здесь было все его земное имущество - и здесь, уже после его смерти, вплоть до семидесятых годов, жила его семья, храня платоновский дух. Выселяли из него по решению ЦК, только на таком уровне и добился тогдашний ректор, Пименов, осуществления этой своей мечты - получить под институт все обрамляющие его постройки.

И сколько еще раз нужно повторять и повторять эту историю? Ведь и вопрос не в том, чтобы Литинститут отдал "чужое" или "свое": он в том, что Андрей Платонов - это национальное достояние России. И приобретают что-либо, скажем, не дочь Платонова и его наследники с открытием музея, а само государство: ценнейший архив. Отдавая взамен за это богатство лишь стены. Да уж, как хороша Мария Андреевна Платонова, готова все отдать государству, а сама сесть на зарплату музейщика, на хлеб и воду. Не иначе помнит завещанное отцом: без него Россия будет неполной. Помнит - и терпит нескончаемое унижение. Россия без десятка служебных помещений Литинститута уж точно может обойтись. Правда в том, что без них может обойтись и сам институт: именно во флигеле помещения сдаются в аренду как излишки.

А вообще-то Есина даже жалко... Человек с душой и совестью завхоза осознал себя в русской литературе как при хозяйстве - и вот итог.

Я - организатор Платоновского общества. Оно появилось в этом институте по моей инициативе. Я за музей, но музеями распоряжаюсь не я. Для того чтобы он возник, нужно решение экспертного совета Министерства культуры, решение правительства. Этот дом принадлежит не мне, а государству - оно и должно решать. У меня на столе лежит большое письмо в Госдуму о полной реконструкции института, такой, чтобы нашлось место и для Платоновского музея, и для музея Мандельштама, у которого здесь единственный достоверный адрес в Москве.

Все упирается в деньги, в площади, в собственность, в решение специалистов. Специалисты были, много раз были... И они настаивают, что в этой аудитории (действие происходит в мемориальной комнате Платонова, где писатель представлен только фотопортретом на стене) должна быть некая музейная зона. Есть эскизы этой зоны. И одновременно здесь может быть кафедра, скажем, русской литературы.

Дочь Платонова уверяет, что хочет передать архив в музей. Архив Платонова является государственной собственностью, этот архив лежит в ИМЛИ и в РГАЛИ. Почему мы должны его брать в музей? Музей - не место для рукописей. Пушкинский дом - это не музей, и Толстовская бронированная комната - тоже не музей. Я-то и за музейную зону, и за кафедру. А государство имеет право отобрать у Литинститута хоть весь дом. Но для этого нужно решение совета министров.

Объективно я скажу следующее: время наступит. Реконструкция - рано или поздно - неминуема. Я уже писал один раз Лужкову - как раз имея в виду создание большого литературного комплекса. Но нужно выстроить новый учебный корпус. Я знаю, что такое музей. Разве здесь можно его устроить? Музей - это архив, это фонды - а где их держать? У Литинститута есть государственные цифры набора, мы и так набираем больше людей, чем у нас есть площадей. Пока речь идет о том, что либо музей, либо институт.

Как писатель я за музей, я подпишу любое письмо, а как ректор, как музейщик я считаю, что сейчас это нецелесообразно. В стране, которая, так сказать, разряжена по музеям. Я думаю, начинать надо с большого Платоновского музея в Воронеже. А потом уже здесь - большой комплекс как один из филиалов, может быть, Литературного музея: ведь кто только ни жил в этих стенах! В комплекс должны войти мемориальная комната Платонова, мемориальная комната Мандельштама, мемориальная комната под названием "Музей советской литературы", мемориальная комната Герцена. У нас в том здании (то есть основном корпусе Литературного института) есть комната, в которой родился Герцен... У нас есть свой театр. Вот это - Литинститут будущего.

Попытка построить музей Платонова в консенсусе с текущими интересами Литинститута не удалась. Потому что - я могу вам прямо сказать, что хочет Мария Андреевна Платонова: звания директора. Это ведь государственная зарплата и все прочее... Уже на второй день, как я организовал общество Платонова, ко мне в кабинет пришли какие-то люди и сказали: ну ладно, давайте делить лицевые счета. Помилуйте, это все принадлежит Литературному институту! Ну что ж, давайте распустим студентов или не будем брать студентов из Вологды и Сибири. Давайте вообще закроем институт!

15 января юбилей у Мандельштама, Мандельштамовское общество, также как и Платоновское, открылось в стенах этого института. Его комната занята издательским отделом, я не могу ее освободить. Студентам негде заниматься. У нас что, легко с площадями? Я писал огромное письмо - давайте делать музей, давайте ремонтировать. Была составлена смета... Но денег-то нет! Мы их зарабатываем сами, тяжелейшим преподавательским трудом - на курсах, на всем. Вы представляете, сколько денег дает государство нашему институту? И 40% не дают того, что мы зарабатываем.

С Марией Андреевной мы договаривались: прежде чем делать музей - у нее там есть два предмета - давайте сделаем металлическую дверь. И ввозите архив. Потом соберутся и другие экспонаты, вокруг памятной комнаты...

Вот вы приехали, потрепали мне нервы. Вы же знаете, что это единственные неприватизированные стороны жизни в нашей стране - высшее образование! Вы знаете, что растащено все имущество бывшего союза писателей СССР - кроме Литинститута, который я сохранил? Все растащено! Где Матвеевка, Голицино? Где дома творчества?

Нужен музей? Пожалуйста, берите! Распустим студентов, ремонтируйте крышу и все остальное... На что будет существовать этот музей? Кто его будет топить? Я знаю, что такое водопровод и что такое канализация!

Такого музея, как хочет Платонова, сейчас не будет. Он будет потом - лет через двадцать.