Не наша, но и ничья Европа

Эмблема конференции "Чья Европа?"

В ХЕЛЬСИНКИ закончился форум, название которого - в виде короткого и как будто бы ненаучно поставленного вопроса - могло показаться слишком абстрактным и даже витиеватым: "Чья Европа?". Однозначный ответ мог дать, пожалуй, лишь верный последователь идеи всемирного заговора, который во всякой точке на географической и политической карте найдет масонский след.

По идее же авторов паневропейской встречи, финских интеллектуалов из Хельсинкского университета Яри Эхрнрута, Ниило Кауппи и Сары Хейнамаа, нынешний сентябрьский форум должен дать старт масштабному культурному проекту, в рамках которого можно будет продолжить дебаты по разным другим общеевропейским культурным, культурологическим, социальным, политологическим и прочим темам и поводам. В общем, обычным в среде европейских интеллектуалов, даже когда им просто-напросто приходится встретиться у кого-то в гостях по вполне мирному и домашнему поводу. И потому не странно, что тем, кто приехал в Хельсинки, было нескучно говорить и спорить, и "круглые столы" не оканчивались, когда все вставали из-за стола, и выяснять "точки отсчета" продолжали на улице, за ланчем, и т.д.

От первоначальной идеи до нынешней встречи - дистанция в три года. Форум вошел в программу "культурного года": Хельсинки, как мы уже успели написать, - одна из культурных столиц Европы-2000. Видно, как важен был для организаторов список участников - будто гоголевский герой прикидывали "нос" одного да к "губам" другого, чтоб дискуссия в итоге вышла как можно более интересной. Съехались писатели, философы, историки и ученые со всех концов Европы, представляющие, как было сказано в одном из пресс-релизов, не государства и не правительства, а цвет европейской мысли. В Хельсинки, что случается довольно редко, удалось встретить за одним столом представителей разных поколений, как самых молодых и, возможно, радикальных европейских мыслителей, так и представителей "высоколобого истеблишмента".

В новой модели единого Европейского союза так много места и времени уделяется рыночным механизмам и единой экономической модели и так мало - культуре, что впору наконец восстановить равновесие. Хотя о культуре, культурной интеграции и культурной политике, возможно, следовало бы сказать в первую очередь - таков был пафос культурной элиты. Ведь, принимая условия игры, ученые и художники временами "забываются" и забывают про свое "культурное первородство", и сами начинают говорить на языке "общего рынка".

Можем ли мы говорить сегодня на других языках - более нам, гуманитариям, близких, чем язык рыночной экономики и политической интеграции? И достаточно ли свободны, чтобы говорить о европейской культуре без краски стыда и без идеологических штампов? Что в силах сделать интеллектуалы, даже если они осознают ответственность за Европу (нужна ли Европе сегодня ответственность интеллектуалов - еще один вопрос). Число вопросов, из которых один тут же рождал еще добрый десяток "сопутствующих", грозило захлестнуть собрание - как писал поэт, круша столы, грядущему моллюску готовя дно.

Идея Европы была рождена на границах Европы как столкновение разных концепций прекрасной жизни. "Конец Европы" - тема политолога Ниило Кауппи. Какой она будет дальше, если учесть, что нынешняя модель европейского мира сложилась после Второй мировой войны? Будет Европа христианской или мусульманской? Или - и той и другой? Почему не только греко-романской и индоевропейской? Европейской экономической и политической элитам только кажется, что может быть одна Европа, без противоречий, чистая и неиспорченная. В Европе всегда христианские храмы соседствовали с мечетями и синагогами, ее культура развивалась между Востоком и Западом, Севером и Югом. Символично, что сегодня всеми своими возможностями Европа как бы кристаллизует вариативность мира. Европа - по своему уникальному опыту - средоточие разного. Приведение к одному знаменателю означало бы одно: конец Европы.

"Общие темы", заявленные для заседаний рабочих групп (например, "Идентификация и дискриминация", или "Роль интеллектуалов", или "Европа как источник и средоточие конфликтов - Europe as Source of and Solution to Conflicts"), переставали быть общими, когда доклады заканчивались и начинался обычный разговор. Столкновение с чужим мнением, возможно, заставляло по-другому формулировать некоторые вещи, которые казались самоочевидными. Выступавшие делились сомнениями, а не установками. Доля скептицизма и самоиронии позволяла получать удовольствие от этих столкновений.

Российский участник дебатов Ирина Прохорова, издатель и главный редактор "Нового литературного обозрения", говорит: "При настоящих разговорах выявилось огромное количество болевых точек, которые, как правило, не проявляются на официальных встречах и конференциях. Скоро стало ясно, что интеллектуалы из разных стран совсем не так однородны, как можно было бы вообразить, имея в виду общие интересы и в этой связи определенно общий бэкграунд. Интеллигенция, кажется, все на свете читает. Они - Пушкина, Достоевского, Толстого, а мы соответственно - их классику, они наших, а мы - их современных авторов, при этом все на поверку питаются мифами и обнаруживают чрезвычайное незнание друг друга". За неимением новых мифы все - старые, времен холодной войны. Хотя вероятно, что гуманитарии просто перенимают у политиков возвращающуюся сегодня риторику. "Деление Европы проходит по прежним границам: с одной стороны, это - западноевропейские интеллектуалы, с другой - восточноевропейские. А дальше - несколько снисходительное отношение западных интеллектуалов к своим восточноевропейским коллегам и безотчетно-агрессивные попытки самозащиты с другой стороны. Как у себя в России мы не можем объяснить своим детям свой собственный опыт, "как мы жили все это время", так здесь нам трудно объяснить ситуацию нашим коллегам из другой половины Европы. Может быть, это и неабсолютное взаимонепонимание, но конфликт разного опыта".

Выяснилось, что с обеих сторон накопился внушительный список претензий. Западные участники старались объяснить, что Европа - в их части - совсем не так едина, как, вероятно, хотелось нам в социалистическую пору, когда "цивилизация" была так далеко и западная модель казалась совершенной. Что Европейский союз - не монолит, а очень хрупкое строение, которое долго возводилось и непонятно, как еще оно будет стоять, и внутри него сейчас, может быть, не менее глобальные проблемы, чем те, что кажутся нам самыми неразрешимыми, поскольку "растут" у нас под боком. И потому, может быть, сегодня не стоит так спешить в чужой "благополучный союз" на правах нищих родственников, а подумать о чем-то своем, оригинальном, более близком нашему опыту┘ Вопрос номер один в Европе - наплыв эмигрантов и, следовательно, проблема их культурной адаптации, которую они пытаются решить с учетом своих демократических норм (а впрочем, и имея перед глазами не слишком удачный опыт силового решения тех же проблем у нас).

Мерцательно, но непреклонно вспыхивал вновь спор: считать или нет Россию Европой, вызванный, по мнению Ирины Прохоровой, в немалой степени нашей собственной склонностью к изоляционизму и периодически возникающими разговорами о каком-то своем, особом пути. И уже не мы, а они начинают говорить о российской особости. Хотя Франция тоже непохожа на Германию, но почему-то никому не приходит в голову ставить вопрос о принадлежности той или другой страны к Европе┘ Кажется, ее услышали и поверили, что в России еще не все так определенно и окончательно, как кажется, если читать газеты и смотреть телевизор (уже не важно - наши или их). Что существуют разные тенденции и точки зрения, и, в общем, еще непонятно, за чем будущее.

В день открытия форума состоялась первая церемония вручения приза "Критикал Юропеан" - "Критический европеец". В анонсе значилось, что награжден будет выдающийся интеллектуал, который развивает критические дебаты по европейской культуре - в широком смысле. И тем отличен от "огромного количества культурных призов старой доброй Европы".

В поздравительном спиче Яри Эхрнрут заметил, что было бы немножко абсурдно давать уникальнейшему мыслителю денежный приз. Решили, что это будет приз в форме произведения искусства, которое своей оригинальностью будет соответствовать нашей идее - "Критический Европейский приз". После этого он обратил взоры собравшихся к картине финской художницы Нины Роос, имеющей, в свою очередь, немало наград. Картина эта "Без названия", заметил он, но, как вы видите, на ней изображено пламя, и она бесконечно символична, поскольку одно пламя - на фоне другого: на оранжевом фоне в нижнем поле полотна нарисованы темные языки огня.

Дальше последовал рассказ о лауреате. Который родился в Чехословакии в 24-м, учился в Праге, в 60-х работал как журналист и переводчик, в 70-м выехал в США, где стал профессором политологии, в 77-м организовал культурную Биеннале восточноевропейского диссидентства в Венеции, в 84-м открыл журнал "Леттр интернасиональ", который сегодня выходит на 11 языках Европы. Он автор многих книг, в том числе о Милоше Формане и советском и восточноевропейском кино после 1945 года. Он достаточно занимался критикой и в политике, и в культуре.

Итак, на прошлой неделе первым лауреатом новой европейской награды по праву стал Антонин Лием, который в ответном слове, отчасти - ироническом, но одновременно и самоироничном, сумел заверить в безошибочности выбора. Достаточно сказать, что к теме европейской самоидентификации Лием, чех с американским паспортом и работающий во Франции, эффектно "вырулил" с рассказа о том, как в трех поколениях эмигрантов происходит полная натурализация у тех, кто уезжает в США.

delo.open.ru