К радости

Риккардо Мути (справа) и Владимир Васильев.
Фото предоставлено пресс-службой ГАБТ

БУДЕМ считать, что музыкальной Москве крупно повезло - в понедельник ей удалось, пусть и на короткий вечер, но все же приобщиться к цивилизованному сообществу европейских фестивалей (ну не все же Петербургу и Гергиеву!). Спасибо господину Васильеву и синьору Мути, что смогли договориться, чтобы закрытие нынешнего Равеннского фестиваля состоялось в Первопрестольной. У нас этот фестиваль известен, судя по всему, лишь гурманам и фанатам Мути, а реальная картина такова, что по своему художественному значению и престижности в высшей табели о рангах равеннские музыкальные празднества всего лишь за десять лет существования сумели стремительно приблизиться к уровню таких элитарных могикан, как Зальцбург или Эдинбург. Безусловно, всего этого не случилось бы без магнетически властного влияния харизмы неповторимого маэстро Риккардо Мути, который вместе со своей супругой Марией Кристиной (уроженкой Равенны) и стал вдохновителем фестивального движения в маленьком итальянском городке с древними византийскими корнями.

Посредине мертвого сезона в Большом театре совместными силами музыкантов миланского "Ла Скала" и нашего главного театра под управлением Риккардо Мути звучала титаническая Девятая симфония Бетховена - это был символический музыкальный мост "от сердца к сердцу", возведенный между тремя культурами - итальянской, австрийской и русской - такими разными и в то же время такими близкими. Финальная "Ода к радости" на шиллеровские строфы и сакраментальное "Обнимитесь, миллионы" в исполнении интернационального квартета певцов (болгарское сопрано Красимира Стоянова в темно-зеленом кринолине с глубоким декольте, наше меццо Лариса Дядькова в малиновой юбке в черный горох, итальянский тенор Джузеппе Саббатини и британский бас Аластер Майлз стояли позади оркестра и весьма культурно пели в "среднехоровой" манере, не выпячивая свои большие оперные голоса) воспринимались в тот момент с особым трепетом.

Аншлаг был тоже вполне культурным - без того истерического ажиотажа, который, помнится, наблюдался во время последних гастролей "Скала" в Москве в 89-м, когда оставшейся "за кордоном" публике удалось штурмом прорваться на вердиевский Реквием в Консерваторию. С эстетической точки зрения слушатели Девятой симфонии, несмотря на жару, выглядели за редким исключением образцами нарядности, элегантности либо легкой экстравагантности - немудрено, ведь солидный процент посетивших в тот вечер Большой были итальянцами (хотя, надо отдать должное, и наши соотечественники не подкачали - в джинсах и майках я, во всяком случае, никого не заметил). Официальных государственных лиц на концерте почти не было, зато в достатке наблюдались деятели культуры (например, вездесущий Геннадий Рождественский), особенно же много было представителей Большого театра, в правом бенуаре восседали всегдашние элементы светской музыкальной жизни - Маквала Касрашвили и Зураб Соткилава, а также скучающе-усталый главный дирижер Марк Эрмлер, в партере был замечен как всегда эффектный и барственный Юрий Веденеев etc.

Многих наверняка приятно поразил стильный дизайн сцены для этой концертной акции - оказалось, что даже из набивших оскомину французских штор можно сделать "конфетку", если повесить их с фантазией. Выход маэстро задерживался, и постепенно рокот зала на диминуэндо перешел в еле слышный шелест шепота и дамских вееров, а потом воцарилась такая благоговейная (и, конечно, с пружиной радостного напряжения) тишина, какую редко можно услышать - во всяком случае перед нашими концертами. Долгожданный выход маэстро, с особой горячностью почитаемого нашими меломанами, которым близка его неаполитанская импульсивность, стал прологом приветствия к "симфонии перед симфонией". Сначала очень деликатно и певуче (и оттого как-то не совсем привычно) прозвучал российский гимн (Глинка), а потом - с драйвом и куражом ранних вердиевских опер типа "Набуко" - хоровой гимн Италии (как сказал маэстро на пресс-конференции, гимн части итальянского народа).

После почти случайного московского визита Филармонического оркестра "Ла Скала" под управлением Мути в июне, когда в игре итальянских музыкантов ощущались и усталость и какая-то необязательность (как на репетиции), когда Шуберт показался пугающе итальянизированным и сладко-сентиментальным, были некоторые опасения, что похожая участь постигнет и другого мастера классической венской школы, Бетховена. Однако на сей раз оркестр (усиленный музыкантами Большого) предстал в безупречно парадной форме. Все было слаженно, четко, без помарок с технической стороны и вдохновенно по наполнению. Правда, все равно Бетховен у Мути (маэстро считает творчество композитора универсальным, а Девятую симфонию прецедентом, которому в мире нет подобий) звучит без той математически выверенной правильности, которую мы слышим от более педантичных немецких оркестров. У итальянского дирижера все растет от эмоции и чувственного восприятия звука. Нет, кристаллическая решетка формы при этом идеальна, только углы и узлы в ней не острые, а мягкие, плавные, закругленные. Бетховенской жесткости и брутальности Мути придает теплую певучесть средиземноморского мироощущения, что, впрочем, прекрасно воспринимается в славянской среде. После многочисленных вызовов публика (несмотря на то что желаемый "бис" не прозвучал, да и не должен был прозвучать по определению) расходилась просветленная и счастливая. Ну а педанты и снобы пусть себе ворчат.