Утопающие традиции

	Беспечный Князь (Николай Васильев) пьет за здоровье Русалки. Фото Александра Косинца (ИТАР-ТАСС)

"Русалкой" театр завершает свой 224-й сезон: практика новинки "под занавес" довольно оригинальна, хотя и не первична ("Новая опера" прошлым летом тоже устроила сюрприз в виде "Травиаты"). Премьера перед отпуском позволяет скорректировать недостатки и устранить их в следующем сезоне, когда новинка выгодно засияет в старом репертуаре, подобрать новых певцов, наконец отложить все "на потом" и после отпуска приняться за работу со свежими силами. Как правило, в этом случае летняя премьера приравнивается к генеральной репетиции. Но этот вариант не для Большого театра.

Здесь все всегда выучено и отрепетировано - настолько, что никакой импровизации, спонтанности решения просто не дано. В таком контексте "Русалка" выглядит кульминацией деятельности театра, ибо никакой перспективы, никакого развития у этой постановки нет. Наоборот, в своем стиле она обращена в прошлое, и, посмотри ее зритель 60-70-х годов, он бы ни минуты не усомнился в ее соответствии всем современным театральным нормам и эстетике. Во-первых, "Русалка" - это русская опера, составляющая золотой фонд национального искусства, поросшая традициями и исполнительскими штампами, расчлененная на мелодические фрагменты во всех учебниках по музлитературе. Во-вторых, в ней бережно сохранены все атрибуты большого действа: хор в полсотни человек, где все приходят и уходят одновременно, заглушая оркестр своим топотом, беззастенчивые русские парни и девки из миманса с характерными ужимками, наконец, свисающие откуда-то с неба качели для Русалки-Наташи. Режиссура Михаила Кислярова настолько чиста по стилю, что остается только поражаться, как его минули все современные тенденции европейского театра.

В этом стиле никакого диалога или, как это сейчас модно, полемики с материалом не предусмотрено: режиссер ничего не трогает, не делает купюр, не переосмысливает содержания и не ищет в сюжете второго дна, оставляя все как есть. "Русалка", лучшая и самая известная опера Даргомыжского, - произведение для режиссера довольно заковыристое: грубоватые швы между основной сюжетной линией и декоративными танцами и хорами заделать сложно, а унять разноголосицу в ансамблях, когда Наташа, Мельник и Князь одновременно поют каждый о своем, и просто невозможно. Но пассивная метода Кислярова "оставить как есть" - тоже не выход. "Русалка", сочинение талантливое и очень искреннее, начинает бить в глаза своими очевидными огрехами и ставит под сомнение старания нескольких сотен людей. Вместо необходимых драматургических решений режиссер довольствуется выделением лирических эпизодов в особый подсюжет, начинающийся знаменитым ариозо Наташи "Ах, прошло то время", где героиня синюшного света (оригинальное решение художника по свету М.Соколова), очутившись средь бела дня в кромешной тьме, изливает душу не Князю (что по логике вещей было бы естественно), а публике. Эти "синие" эпизоды проходят через всю оперу.

Когда режиссер индифферентен, единственный, кто может спасти оперу, - дирижер. В случае с предыдущим опусом Большого театра - "Псковитянкой" Римского-Корсакова - так оно и случилось, но тогда за дирижерским пультом стоял Евгений Светланов. От Марка Эрмлера, нынешнего маэстро, такой креативной силы ждать не пришлось - он скорее напоминал милиционера, в чью задачу входит развести большой затор, в котором смешались солисты, оркестр и хор.

Главным девизом постановщиков, как строго сообщил пресс-релиз, была избитая фраза Даргомыжского "Хочу, чтобы звук прямо выражал слово, хочу правды". Правда была, со словами оказалось хуже. Понять чувства главных героев было сложно, ибо никто не утруждал себя хорошим выговором (на профессиональном жаргоне это называется "полный рот дикции"), хотя сюжет, конечно, всем известен. "Русалку" репетировали два состава солистов, оба хорошего среднего уровня с теми или иными преимуществами. Елена Зеленская в роли главной героини смотрелась и звучала более выгодно, нежели ее напарница Ирина Рубцова. Статичен, глуп, но вполне привлекателен был Мельник Игоря Матюхина. Княгиня, хрестоматийный для русской оперы образ страдающей второй героини, был грамотно озвучен на премьере Татьяной Ерастовой, обладательницей звучного меццо-сопрано. Единственным из главных героев, кто не получился ни в одном варианте, оказался Князь - его погубила отнюдь не Русалочка, заманив в воды Днепра, а теноры Анатолий Зайченко и Николай Васильев, бравшие не качеством, а количеством.

Впрочем, певцы, как оказалось, не главное в этом спектакле. В нем вообще нет лидера, что очень печалит. Это красивое скучное действо с неизменной позолотой декораций и танцами "a la rus" представляет собою ту модель русской оперы, которую принято возить за рубеж в качестве русского сувенира и показывать два-три раза, не более. Может, в следующем сезоне "Русалка" приворожит и отечественного зрителя. Но пока родной публике трудно увидеть в этой постановке что-либо новое и интересное. Перед взором маячит одно: утопающие традиции Большого театра.