Сраматургия

"НОВАЯ пьеса: Это то, что случится с театром завтра. Это молодые драматурги сегодня пишут зрителям будущего. МЕСТО: Россия, Европа, весь мир. ВРЕМЯ: Сегодня и сейчас, а главное - завтра, в ХХI веке. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Проект осуществляется силами ассоциации "Золотая маска", Британского совета, Французского культурного центра, Немецкого культурного центра имени Гете и при финансовой поддержке Делегации Европейской комиссии в России" (из предисловия к изданию "Новая пьеса").

"Робби: Да?

Гэри: Да.

Робби: Заплати мне сейчас.

Гэри: Я заплачу тебе после.

Робби: Теперь?

Гэри: Теперь сделай это.

Лулу: Ты не можешь сейчас это прекратить.

Марк: Да.

Робби: Теперь.

"Драматурга", пропагандируемого Британским советом и прочими инстанциями, перечисленными выше, зовут Марк Равенхилл. На обложке название по-английски: "Shopping & Fucking" (на русский можно перевести как "Покупки и по...бки"). В пьесе нет ни сюжета, ни характеров. Есть тошнотворные совокупления между персонажами, которые в свободное от совокуплений время принимают наркотики и заунывно выясняют между собой отношения по поводу гомофилии и тех же наркотиков. Слово "персонажи" тоже стоило бы взять в кавычки, потому что они совершенно неотличимы друг от друга, и без специального указания, что одно из существ "вставило член" другому, трудно даже определить, какого оно пола. Кажется, одно из пяти все-таки женщина.

Убеждения и пристрастия (в том числе патологические) каждого гражданина - его частное дело, пока он не начал практиковать "шопинг & факинг" с подростками в лифтах. Хотя не стоит забывать, что личность, даже гениальная, неотделима от общества. В волчьей стае ребенок вырастает не суперменом Маугли, а волком (только "альтернативно одаренным", как говорят теперь в США, - то есть волком-уродом). Но если чья-то частная патология "переведена и поставлена во многих странах мира", если она насаждается официальными инстанциями, это не может не иметь объективных причин.

Представьте, что какой-нибудь "Гэри" или "Робби" спустил штаны перед публикой в картинной галерее. Проблема для милиционера и психиатра довольно просто разрешимая. Потом пара искусствоведов произвела человека без штанов в "художники". Странно, но тоже объяснимо в пределах частных, бытовых взаимоотношений. Социальная проблема начинается тогда, когда взгляд на эксгибиционизм как на разновидность изобразительного искусства утверждается в центральных СМИ. Сегодня какую-либо иную точку зрения уже почти невозможно публиковать. Субстанция, которую и суррогатом-то не назовешь, успешно вытесняет профессию.

Предлагаю внимательно перечитать список организаций, которые спонсируют аналогичные преобразования в театральном искусстве. Агитпроп трех крупнейших европейских держав - все те же, кто воспитывал югославов бомбами, торопятся просветить нас "новой драматургией". Как поэтично высказался шеф Британского совета перед российской театральной общественностью: "Мы выведем вас из мрака". ("Мрак" - это, надо полагать, театр Станиславского и Эфроса.)

Из литературы и бесед с театральными специалистами я вынес несколько версий - зачем это делается.

1. "Революционная" "Дэйли экспресс" по поводу Равенхилла: "Это взгляд на то, чем оборачивается для человека бездушная продажная культура Великобритании". Иными словами, в смаковании всякого рода патологии заключен протест против буржуазного истеблишмента. Конечно, очень благородно, но непонятно только, чего ради подобные "протесты" оплачивает и распространяет та самая элита, против которой они якобы направлены.

Интересно, что в послесловии (вполне интеллигентный текст без единого fuck-a) автор "Шопинга & факинга" выражает недовольство такой ситуацией, когда "богатые покровители" тратят "миллионы долларов на бесполезные музеи современного искусства, набитые тем, что знаменует "самовыражение" художников. Уж не потому ли, что современное искусство не так уж опасно?.." Будь эта критика по совместительству еще и самокритикой - цены бы ей не было!

2. "С жиру бесятся". Наши европейские просветители уподобляются мальчику из богатой и образованной семьи, маменькиному сынку, который вдруг решает стать настоящим мужчиной, для чего переписывает со стен школьного туалета самые грязные ругательства, старательно их заучивает, потом так же старательно напивается и воспроизводит свои новые знания перед девочками, воображая, что завоевал их сердца. Потом его долго тошнит... Девочек тоже.

3. Но есть, однако же, еще предположенье, что некоторые театральные деятели боятся, как бы молодежь вовсе не перестала ходить в театр, и судорожно изобретают приманки: чем ее завлечь. То ли матом поругаться, то ли пипиську со сцены показать. Безнадежный вариант, конечно. Та часть молодежи (самая тупая), которая покупается на подобные приманки, в театр все равно не ходит и ходить не будет, а гениталии изучает в других местах.

В этой версии по крайней мере может скрываться какой-то процент сермяжной правды - не о сути происходящего, но о психологии тех служителей Мельпомены, которые с искренним энтузиазмом включились в работу по уничтожению своего родного дома. Хотя не так уж просто подсчитать в процентах, сколько здесь искреннего заблуждения, а сколько - материального стимулирования грантами и бесплатными поездками.

"Новая драматургия", как бы она ни рекламировалась, обращена к меньшинству. Большинство же эстетически обслуживается голливудским кинематографом, музыкальным "шоу-бизнесом" и ТВ-ящиком. Торговая фирма - одна. И между ее отделами остается все меньше того, что, собственно, и называется искусством. И все меньше места, где обычные люди могли бы с искусством общаться. Зато в "открытом обществе" есть "свобода выбора": "У меня есть сорок каналов дерьма по ТВ, чтоб было из чего выбирать" ("Pink Floyd").

Кстати, антагонизм между "тем, что слева, и тем, что справа" не стоит преувеличивать. Объединяющее свойство - тупость. Жизнерадостный кретинизм компьютерных кинострелялок в "новой драматургии" не преодолен, а отражен зеркально. "Втирание плевков" то туда, то сюда - такая же штамповка, как чудесные спасения очередных заложников Супер-Мастером Карате или зависания над пропастью на резиночке от трусов. Мы все чаще наблюдаем примеры симбиоза: "гангста-рэп" в ассортименте крупнейших звукозаписывающих фирм, широкий кинопрокат всевозможных "Brainspotting" и т.п.

"Новая религия для всего мира" повторяет эволюцию предыдущих. Оттолкнувшись от собственных первооснов, которые были заложены Монтескье, Лилберном, Франклином, мыслителями и рыцарями эпохи буржуазных революций, либерализм превращается в тоталитарную идеологию. Особенно злокачественный характер этот процесс приобретает (как верно подметил Махатхир Мохамад) после победы НАТО в холодной войне. И то, что подавление человеческой личности сопровождается болтовней о ее "правах", не должно нас обманывать: и инквизиция руководствовалась евангельскими заветами.

Либерал становится все менее демократичен. Это проявляется и в экономике, и в политике, но едва ли не самым откровенным образом - в сфере образования (т.н. свободная школа, где детей простонародья ничему не учат, чтобы не нарушать их "права") и в культуре. Утверждается (как нечто само собою разумеющееся) убогая схемка: для "масс" - индустрия суррогата, для "продвинутых" - элитарное искусство, которое тоже тихо вырождается в суррогат, но приспособленный к обслуживанию снобистских комплексов.

Во-вторых, нарастает недоверие либеральных идеологов к свободному разуму. Перед хозяевами "открытого общества" встает та же проблема, что когда-то перед их предшественниками из ЦК КПСС: конкретные ученые необходимы для решения конкретных задач, но наука как таковая с идеологией несовместима, а общественные дисциплины - просто разрушительны. Отсюда: установка на "узкую специализацию". Идеальный ученый - тот, кто знает все про 16-ю хромосому, наслышан про 15-ю, и смутно припоминает, что Шекспир - это ассистент Бэза Лурмана. Отсюда же: "постмодернизм" (словесный понос как альтернатива "позитивистской" науке об обществе). В искусстве "лишними" оказываются сознательные его компоненты: не только рациональный анализ, но и вообще какое бы то ни было реальное знание жизни и человеческой психологии; ни к чему и талант наблюдателя.

Наконец, феномен, который Илья Кормильцев когда-то определил как "союз боярства и урлы против третьего сословия". Паразита из виллы за 10 млн. долл. роднит с паразитом из заплеванной хаты одна, но пламенная страсть - презрение к тем, кто работает.

Повторяя своих предшественников, либералы извлекают уроки из их ошибок. Установлено, что в обществе рано или поздно формируется прослойка, которая даже при регулярном прикорме с барского стола склонна к "нерыночному" идеализму и свободомыслию (наука и искусство как раз способствуют ее появлению). Коммунистические вожди недооценили опасность этой прослойки. Недооценили природную склонность молодежи к противоречию. Репрессиями они только умножали число врагов. Либералы решают проблемы иначе. Среди прочих суррогатов они выносят на прилавок "свободного рынка" суррогаты диссидентства.

Ты не любишь наш строй, мальчик? Отлично! Флаг - то есть шприц с героином - тебе в руки! Ты будешь самым крутым революционером в истории. Христос, Маркс и Че Гевара отвергали только то, что считали неправильным. А ты скажешь, что весь мир - дерьмо!

Главное - не растерять революционности в мелочах. Если тебе не понравилось какое-то заявление Папы, не стоит тратить времени на сопоставление хорошего и дурного в христианском учении. Возьми лучше топор - и поруби иконы. И кричи про Божью Матерь... Кричи громче! Чтоб запомнили до второго пришествия, как выглядит настоящий революционер. И чтоб ответили в том же духе. А мы вашу дискуссию покажем в ток-шоу.

Если весь мир - одинаковое дерьмо, то не все ли равно, против чего ополчаться - против фондовой биржи, правящей партии или против задницы своего товарища? Штурмуй, что ближе.

Мы безропотно отдали уникальные предприятия офшорному ворью, так же безропотно сейчас отдаем своих детей наркомафии. Завтра и великий русский театр не устоит - отдаст сцену под субкультуру дегенератов. Наши несчастные артисты будут вымучивать из себя что-то, что сделало бы тошнотворную графоманию хотя бы смешной. Зря их, что ли, учили великие профессора в советских вузах.

А следующее поколение уже не в состоянии будет играть ничего, кроме "новой драматургии". "Это то, что случится с театром завтра..." И не только с театром.