"Христос" воскрес

ИСКУССТВО маэстро Светланова самоценно само по себе и не зависит от того, где он и кем дирижирует. Недавнее освобождение Евгения Федоровича от обязанностей художественного руководителя ГАСО (см. "НГ" от 18.04.2000 г.) можно расценивать по-разному: и как удар родного коллектива и культурных властей по самолюбию художника (заметим в скобках, что, в общем-то, справедливый - наверное, нельзя было так запускать свой оркестр в пользу западных), но и как счастливое избавление от бремени организационной ответственности, как возможность предаваться лишь творческому вдохновению и играть с теми, кто этого хочет (и заслуживает). Прошла всего неделя с момента увольнения, а маэстро уже успел показать себя во всеоружии своего мудрого (хотя и немного усталого) мастерства не только за рубежом (рахманиновские "Колокола" в Стокгольме), но и в первопрестольной.

Еще год назад Евгений Федорович задумал показать русским людям раритет из раритетов - почти не исполняемую сегодня из-за своей монументальной неподъемности трехчасовую ораторию Ференца Листа "Христос" ("Сhristus"). И вот красивая идея стала реальностью. Накануне Вербного воскресенья в Большом зале консерватории состоялся Великопостный концерт, в котором впервые в России было исполнено самое грандиозное творение великого новатора европейской романтической музыки. Символичным (и подстать моменту даже каким-то библейским) было соотношение сил: опыт, знание, миссионерство и молодая неискушенность. Мэтр и ученики. Светланов впервые дирижировал Симфоническим оркестром Большого зала (создатель и руководитель - Леонид Николаев), иными словами, юношеским коллективом. Светлые молодые лица - это и Академия хорового искусства под руководством Виктора Попова, пустившаяся в величественное, хотя и рискованное плавание по бурному листовскому океану. У молодости достаточно проходящих недостатков, но есть и неоспоримые достоинства, например, творческое рвение и неакцентированность утилитарных притязаний. Они хотят, пусть и не все еще могут. Печальный опыт развала светлановского и других оркестров показывает, что с возрастом у музыкантов формула приобретает обратную проекцию - можем, но не хотим. Точнее сказать, не хотим играть просто так, для души, или за мизерные российские зарплаты. Увы, и такая метафизическая материя, как музыка, способна превращаться в ремесло, в средство существования. Молодежные коллективы всегда и интересны именно тем, что свободны от усталости и профессионального цинизма; игра для них - не акт зарабатывания денег, а удовольствие, сублимация профессионального честолюбия. Приятно работать, приятно слушать. Вдохновенная атмосфера, царившая в тот вечер в БЗК, во многом и была обусловлена всем тем, о чем говорилось выше.

Концерт задержался на 20 минут, и терпкое чувство ожидания чего-то значительного испытали, видимо, все очевидцы. При появлении Светланова зал в едином порыве встал, и это приветствие (как и редкая для БЗК финальная овация) очень дорогого стоит и очень о многом говорит. Светланов любим независимо от формы и возраста - и этим все сказано.

Расхожее представление о Листе - это знаменитый цикл Венгерских рапсодий, виртуозные фортепианные пьесы и транскрипции, концерты и программные симфонические поэмы. Из-за отсутствия в концертном обиходе его ораториальных опусов Лист пока еще не входит в сознание публики как значительный автор духовной музыки. Оратория "Христос", создававшаяся в течение десяти лет и законченная в 1866 году, свидетельствует о том, что это именно так. Пройдя свой путь до половины (почти по Данте), Лист был уверен, что время исполнительства для него завершается, с другой стороны, он ощущал неудовлетворенность и своим композиторским творчеством. Поиски идеала музыки будущего, ощущение общественного долга обратили его устремления в духовную сторону. "У меня осталась единственная амбиция в музыке - бросить свое копье в бесконечность будущего". И действительно, направление, начатое Листом, продолжили в своих ораториях Гуно, Массне, Сен-Санс и прежде всего Франк в "Искуплении" и "Заповедях блаженства" (заметим, все представители другой - французской культуры).

Важной ступенью на пути к созданию своей "музыкальной религии" стала для композитора оратория "Легенда о святой Елизавете" (1862).

"Христос" занимает в творчестве Листа примерно такое же место, как "Мессия" у Генделя. Тема и состав исполнителей тождественны. Обе оратории повествуют о ключевых моментах биографии Спасителя: Рождество, Распятие, Воскресение. Но в отличие от Генделя, следовавшего определенным барочным схемам (чередование арий и хоров с речитативами и лишь изредка оркестровые эпизоды), Лист, отрицавший влияние каких бы то ни было канонов на свое творчество, отходит и от барокко, и от венской классики (образцовые оратории Гайдна), и от немецкого романтизма (духовная музыка Мендельсона и Шумана). Он создает свое, новое, не похожее ни на что. Его "Христос" находится за рамками обиходной церковной музыки (в отличие, скажем, от баховских Страстей) и не может быть присоединен ни к какому обряду, как, предположим, классические мессы. Несмотря на то что Лист использует восемь тем из григорианских хоралов с их квинтовым колоритом, его стиль слишком современный и смелый, чтобы церковь признала эту музыку своей. В то же время оратория сложна и для светского восприятия (особенно в первой своей половине), ибо требует некоторого интеллектуального усилия, накала всех чувств.

"Христос" написан на тексты Библии, католической литургии и латинских гимнов - выбирал их сам композитор. Первая часть - Рождественская оратория - открывается строгой фугой на тему хорала "Rorate coeli", после аскетичной пасторали и а"капельного Слова Ангела Господня (увы, не слишком уместным элементом показалось пронзительное колоратурное сопрано Галины Бойко) завершается двумя ярко изобразительными оркестровыми эпизодами: "Пастушеской игрой у яслей" (буколические фольклорные мотивы) и "Шествием волхвов" (мадьярский колорит, который сам Лист прокомментировал так:" Если Рубенс на своих библейских полотнах мог написать фламандцев, то и я наделил одного из моих волхвов закрученными усами"). Вторая часть - "После крещения" - начинается с эпизода из Матфея "Блаженны нищие духом", потом Молитва Господня "Отче наш" и Поставление храма. Кульминация - эпизод под названием "Чудо", подавляющая воображение картина бури на озере Геннесарет. Переходом к третьей, заключительной части - "Страсти и Воскресение" - служит торжественно-триумфальная Осанна (Вход Господень в Иерусалим) с солирующим альтом (любимица Светланова и участница многих его последних проектов, сочное русское меццо Ольга Александрова пела по-оперному крупно и картинно). Предчувствие мук Христовых выражено в Молении о чаше - это исповедальное, полное тихой боли соло баритона чем-то перекликается с лейтмотивами страданий грешного хранителя чаши Грааля, короля Амфортаса в вагнеровском "Парсифале" (несколько другие муки - технического порядка - испытывал филармонический вокалист Дмитрий Трапезников, скрипевший и киксовавший чуть ли не на всех высоких нотах).

Самое ошеломляющее впечатление производит "Stabat Mater dolorosa" - большая самостоятельная кантата на канонический текст Якопо да Тоди (или, по некоторым источникам, св. Бонавентуры), в которой участвуют четыре солиста. Уникальная находка Листа - в цитировании последовательности аккордов из "Stabat Mater" "строгого итальянца" Палестрины (эту последовательность тональностей Вагнер считал сакральной для музыки XIX века). Мелодические красоты, сила и величие этой музыки стали для москвичей редким по нынешним временам откровением, и даже традиционный в отечественном ораториальном исполнительстве вокальный разнобой солистов не помешал чуду свершиться.

Оратория "Христос" - музыка не для ежедневного потребления. Судя по всему, это понимал и сам Лист. После завершения партитуры он писал: "Для меня не имеет значения, когда и где ее услышат. Моя творческая задача - создание произведения, а того, что оно уже существует, для меня вполне достаточно..." Теперь "Христос" существует и в нашей душе. Спасибо Светланову.