Свадьба вместо похорон

	Уроки секса в опере Шостаковича. Катерина Измайлова (Анна Казакова) и Сергей (Алексей Косарев). Фото Михаила Гутермана

КТО БЫ МОГ подумать, что самому экстремальному в России оперному театру "Геликон" уже десять! За эти, мелькнувшие как миг годы театрик, созданный на основе гитисовского курса учеником Георгия Ансимова Дмитрием Бертманом, ухитрился превратиться в самостоятельный и вполне концептуальный театр большой оперы в малых пространствах. Однако память упрямо хранит воспоминания о трогательной пошловатости первых спектаклей "Геликона", когда крохотный ансамблик вместо оркестра собирался накануне представления, а духовые инструменты запросто заменялись аккордеоном. Теперь не то - в "Геликоне" полный состав симфонического оркестра, каким-то чудом умещающийся в словно резиновых стенах бывшего Дома медика. Теперь здесь ходят "слоны" из "Аиды" и Микаэла убивает Кармен. Сюда стремятся, когда жаждут хлебнуть глоток эпатажа и получить удар по почкам. Попасть трудно, билетов нет - маленький зал способствует ажиотажу. Спектакли прокатываются блоками, как на Западе, - несколько дней подряд идет одно название. "Геликон" часто в отъезде, его гастроли проходят в таких серьезных оперных центрах, как, к примеру, Монпелье и Париж (Театр Елисейских полей). Многие из последних спектаклей поставлены в откровенной среднеевропейской конъюнктуре и предназначены для экспорта. Диму Бертмана теперь величают Дмитрием Александровичем. Он заслуженный деятель искусств (наверное, самый молодой из всех). Много ставит за границей, причем в достаточно престижных театрах (в сентябре в содружестве с Алексеем Париным выпустил "Cosi fan tutte" на Людвигсбургском фестивале, впереди "Тоска" в брюссельском "Ла Монне").

Многое изменилось. Главное осталось. Краеугольный принцип театра прежний - превратить оперу из похорон в свадьбу, развлекать зрителя во что бы то ни стало, пусть даже и вразрез с содержанием произведения. С этим принципом (как и с тягой Бертмана к иллюстративности и "монтажу аттракционов", идущей, вероятно, от учителя) можно соглашаться или не соглашаться, но очевидно одно - в "Геликоне" никому не скучно: ни зрителям, ни критикам, ни самим творцам оперного масскульта рубежа тысячелетий.

Перед Новым годом "Геликон" показал новую версию "Паяцев" Леонкавалло в режиссуре Константина Балакина (старая, сделанная Бертманом в стиле "махровый кич", игралась несколько лет назад в уютном внутреннем дворике). В своей книжке "Когда выгоняют из Большого театра" Борис Покровский откровенно выражает свое презрение к итальянскому оперному веризму. Однако, к счастью или сожалению, в театре последнее слово всегда за публикой. Публике плевать на режиссерские рефлексии. Публика хочет зрелищ и театральной крови. Поэтому "Сельская честь" и "Паяцы", повествующие в духе Карамзина о том, что и крестьянки чувствовать умеют, шли и впредь будут идти с неизменным успехом. Привязанность оперных посетителей к грызне кулис и душераздирающим мелодрамам Масканьи и Леонкавалло из того же ряда, что и страсть отечественных домохозяек к латиноамериканскому мылу.

26-летний Балакин - выходец из иной, нежели Бертман, режиссерской школы, он выпускник Петербургской консерватории. Работает в "Геликоне" ассистентом, и "Паяцы" - его первая самостоятельная работа. Скажем честно, ставить рядом с Бертманом, который, как говорится, набил руку, и поставить себя в один контекст с ним - занятие рискованное, если не обреченное. Балакина извиняет неопытность. В его спектакле во всяческих вариантах муссируется навязчивая idee fixe о людях и куклах (вспомним, например, как это было у Покровского в "Младе"). Громадные куклы зловеще нависают над сценой, как в каком-нибудь киноужастике, предвещая кровавую развязку спектакля труппы бродячих комедиантов, маленькие куколки все время мельтешат в руках актеров (куколка Недда в сладострастных руках живого Сильвио становится эротическим фетишем), к игре кукол против людей примыкает и театр теней на музыке оркестрового вступления - трио Паяца, Арлекина и Коломбины из комедии дель арте. Комедианты разыгрывают не что-нибудь, но шекспировского "Отелло" - в белых античных туниках и алых римских тогах. Деревенские зрители превращены художницей Еленой Дмитраковой в персонажей неовенской легаровской оперетты и одеты в изящные струящиеся материи нежных кремовых оттенков (сценография и костюмы - главное достоинство премьеры).

На фоне другой геликоновской продукции спектакль выглядит заметно светлее и чище и, главное, нециничным, но более разреженным, беззубым и скучным, поскольку режиссеру пока нечего сказать. Идеи только намечены, но не развиты. Спектакль в целом не придуман и вызывает ощущение обычного оживления текста партитуры.

Под управлением Валерия Крицкова большой геликоновский оркестр в маленькой комнате звучит заурядно громко, хотя, впрочем, и леонкавалловская партитура, часто именуемая "пожарной музыкой", не дает шансов на утонченную трактовку. Хотя, как сказал маэстро после спектакля, нет слабых партитур, везде можно найти интересное. Что и остается пожелать.

Труппа "Геликона" на порядок стала квалифицированнее. В "Паяцах" с гордостью предъявлена сильная мужская сборная (баритоновая триада, увенчанная тенором), играючи перепевшая единственную женщину, красавицу Алису Гицбу, блеснувшую, кроме умения статно держаться на сцене, полным отсутствием "верхов", натужным форсированием и мощным песочным шелестом в голосе. Неожиданным сюрпризом стал молодой талантливый вокалист и живой актер Анджей Белецкий в роли Сильвио, до сих пор прозябавший в одной лишь партии Отца в "Кофейной кантате", - в "Паяцах" он, пожалуй, единственный усладил красивым итальянским вибрато и удивил беспроблемными взмываниями голоса наверх. Номером два следует назвать элегантного Игоря Тарасова (Пролог) - он владеет настоящим оперным размахом и публикой владеть умеет тоже, но пока еще не совсем ладит с долженствующими быть безупречными крайними верхними нотами. Стабильно вытягивал вес образа укротителя Тонио драматический баритон Андрей Вылегжанин. В неврастенической роли Канио и в гиперэкспрессивной музыке Леонкавалло наконец-то на месте без всяких оговорок оказался Вадим Заплечный, поскольку стиль его форсированного пения здесь оказался вполне уместен. Вокальную "малину" подпортил Игорь Сироткин - его Арлекин, кажется, не спел ни одной чистой ноты.

Как и пристало в юбилейный сезон, "Геликон" выпускает премьеры одну за другой. Приговоренная к сценической смерти сталинской цензурой сатирическая трагедия Шостаковича "Леди Макбет Мценского уезда" вернулась на столичные подмостки в своем первозданном виде в постановке Дмитрия Бертмана в символический день - 28 января - именно в этот день 1936 года "Правда" опубликовала анонимный донос "Сумбур вместо музыки". Постановка оперы Шостаковича стала первой частью дилогии "Два "Макбета", вердиевскую оперу "Макбет" нам обещают в мае (роли Катерины Измайловой и леди Макбет будут исполнять одни и те же актрисы).

Когда смотришь спектакль, не покидает мысль, что ставился он не столько для русской публики, сколько для гастрольных надобностей. Бертман ловко оперирует теми постановочными фишками, которые за милую душу кушаются европейской публикой. Для нашей публики некоторые такие "находки" остаются нечитаемыми кодами, какой-то азбукой Морзе. Художники Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева (племянница первой исполнительницы роли купчихи Измайловой в Театре имени Немировича-Данченко Анны Тулубьевой) выстроили на сцене дебри индустриального пейзажа, причем самых его низов, чрева, так сказать. Действие происходит в тотальном подвале (котельной, трюме еtс.), увитом водопроводными и канализационными трубами, позади клеток из металлической сетки вращаются громадные лопасти вентиляционных систем. Наверх, к солнцу, ведет глухая стальная дверь с круглым смотровым люком. Ярким пятном бросается в глаза кроваво-алое кожаное кресло. В этой клоаке жизни размножается и концентрируется все самое грубое, животное, темное. Здесь обитают подонки, одетые в кожу на голое тело, - их сексуальная энергия таит в себе разрушающую силу. Сюда неудержимо влечет изнывающую в бесполом и бесплодном "верхнем" мире через край либидозную Катерину Измайлову, которая выглядит как заправская порнозвезда. Опера Шостаковича в театре Бертмана пахнет Фрейдом, Горьким и Уильямсом. Любви нет, есть секс, индивидуальный и групповой, во всех вариантах и позициях (даже на крыше клетки, под потолком). Есть ненависть. Много гэгов. Самый жестокий и обескураживающий - роды Катерины, когда во время трагической арии о черной совести (из финала) актриса извлекает из-под юбки куклу-пупса и потом методично отрывает голову, руки, ноги. Всю дальнейшую часть статьи можно было бы с успехом посвятить описанию бертмановских "примочек", но мы на сей раз не станем этого делать и посоветуем всем желающим усугубить аншлаги в театре "Геликон".

Музыкальный руководитель постановки, в недавнем прошлом главный дирижер Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Владимир Понькин сотворил чудеса и с геликоновским оркестром, добившись от него не только максимума звучности, но и максимальной выразительности. Открытие спектакля - Анна Казакова, чья фольклорная интонация и скрываемая до поры до времени сексапильность позволили режиссеру сотворить из роли Катерины Измайловой подлинный шедевр в рамках экстремального стиля. В манере драматического тенора успешно запел талантливый Алексей Косарев в роли Сергея (в спектакле человек, погубивший Катерину, является официантом и выглядит плейбоем в духе Ричарда Гира). Гораздо бледнее поставлена линия отца и сына Измайловых, но самое удивительное, что несостоятельным актерски и вокально выглядит словно созданный для роли Бориса Тимофеевича бас - Владимир Огнев, про которого в этом спектакле можно сказать - никакой. Профессионально сделали дело Анджей Белецкий в роли Квартального-мента и две другие секс-бомбы спектакля Марина Карпеченко (сочная официантка Аксинья) и Лариса Костюк (неотразимая каторжница Сонетка, присваивающая по воле режиссера первоначальный облик Катерины с разрезом до бедра).

Харизматическую роль купчихи-убийцы также исполняют Лидия Захаренко, блиставшая в этой роли в Музыкальном театре на Пушкинской (символ преемственности традиций) и дебютантка Светлана Создателева, весной в спектакль должна войти победительная дива Ольга Сергеева.

"Геликон" играет Шостаковича, готовится к Верди, а в уме уже Вагнер. То ли еще будет.