Любите ли вы "Псковитянку"?

	Псковитянки: мамка Власьевна (Галина Борисова)и артистки хора. Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)

"ИВАН СУСАНИН", "Опричник", "Псковитянка". Впереди "Русалка". Похоже Большой театр и впрямь задумался о своей исторической миссии и не в шутку намерен cделаться столицей русской оперы, как, впрочем, и подобает национальному театру и как оно было во времена оно. В правильности выбранной стратегии театр утвердился также и в ходе летних гастролей в Лондоне, когда многие британские газеты изумлялись, в какой первозданности русские умеют сохранять свой оперный музей.

Возвращение на сцену русских опер, некогда репертуарных, а ныне превратившихся в раритеты, - дело, безусловно, благое. Только вот примеры реанимации старого "сталинского" "Сусанина" и недавно проигранного сражения за "Опричника" свидетельствуют о пагубности формального оживления русских партитур в рамках устаревшей эстетики. Да, содержание остается прежним, но времена меняются, и сегодня форма не может оставаться такой же, какой она была сто лет назад. Если у кого-то имеются альтернативные соображения на сей счет - приглашаем к дискуссии.

Для постановки своей любимой оперы "Псковитянка" Римского-Корсакова маэстро Евгений Светланов выбрал режиссера старой формации Иоакима Шароева, фигуру в глазах многих прогрессистов одиозную. Когда великого дирижера спрашивают, зачем он это сделал, Евгений Федорович отвечает что-то вроде того, что хотелось завершить свой путь в Большом театре спектаклем в лучшем смысле слова старообразным и крепко консервативным. "Консервативно" еще не значит плохо. Светланов, к примеру, делает свою "консервативную музыку" в "Псковитянке" с таким зарядом любви и нежности, что энергетические волны этого излучения не воспримет только холодное сердце. Если бы и другие создатели спектакля могли, подобно Светланову, так же фанатично и преданно любить эту оперу! Тогда, наверное, могло бы произойти чудо.

Увы, в трезвой и до примитивности простой разводке Шароева нет ни увлеченности, ни магнетизма, ни особой фантазии, максимум которой явлен тогда, когда Грозный появляется внезапно и не из тех дверей, откуда его ждут, да еще, может быть, в момент демонстрации двух живых скакунов в сцене царской охоты. Опера Римского-Корсакова богата массовыми сценами и бедна психологическим развитием персонажей, межличностный конфликт выявлен композитором неярко и в статике. Судя по всему, режиссер воспринял эту данность как руководство к действию. Спектакль разбит на множество мелких стоп-кадров, между которыми почти нет связующих нитей. Когда нет пения, герои могут походить из стороны в сторону, даже пробежаться слегка, но когда приходит время вступать, группируются в позу и, застывши, поют до последней ноты свой сольный фрагмент или дуэтную сцену. Массовые сцены, как и в "Опричнике", с калеками и оперными нищими, у мастера зрелищ, художественного руководителя культурной программы "Олимпиады-80", получились действительно массовыми, но хаотичными. В шествиях черных и белых плакальщиц можно усмотреть цитату, в том числе из известного некогда спектакля Колобова-Ивановой "Борис Годунов". В каждой мизансцене чувствуется равнодушие и приблизительность позиции.

Если с режиссурой в "Псковитянке" дело обстоит более или менее нейтрально, то сценография Сергея Бархина в подражание большому станковому стилю и конкретно писанным декорациям Федоровского откровенно цинична и негативна. Чего стоят искаженные, помятые рожи в стеклянных скафандрах, появляющиеся в эпилоге на заднике и кулисах-хоругвях вместо святых ликов с нимбами. А "ах" в зрительном зале, когда знающая публика осознает в оформлении первой картины скрытую пародию по отношению к "сусанинским" красотам Вильямса. А лестница, ведущая в никуда! А лобовой образ набата на суперзанавесе, когда нарисованные колокола раскачиваются в такт звону! Все это напомнило издевательскую интонацию декораций Мурванидзе к "Хованщине" Покровского-Ростроповича, с тем только отличием, что у Бархина нет русофобских мотивов.

Светланов, конечно, прекрасен в своей любви к "Псковитянке" и в своем мужестве. Хотя бы потому, что вопреки своему окружению, которое не сумело полюбить "Псковитянку", он сумел выявить красоты этой музыки, так отличающейся от того, что будет у Римского-Корсакова дальше. Можно спорить о достоинствах и недостатках партитуры (последние есть, и в немалом количестве, их признавал сам автор), но Светланов делает из того, что имеется, первоклассную русскую музыку. Да, у маэстро уже нет той стихийной мощи, которая так подавляла и сводила с ума в "Китеже", но зато есть мудрость поздних прозрений, есть теплота, есть искренность, есть замечательное шелестящее пианиссимо. Возможно, темпы несколько более сдержанные, чем хотелось бы, а кое-где можно обнаружить даже моменты "стоячей воды", но это и интересно - таково, стало быть, сегодняшнее музыкальное мироощущение маэстро. Оркестр Большого любит Светланова и в целом звучит достойно, за исключением микроскопических шероховатостей, в том числе у духовых. "Псковитянка" в своей нынешней, пусть и нестопроцентной оркестровой кондиции - просто праздник для слуха и духа.

Увы, праздник только на оркестровой улице. В хоровом ведомстве туман, в вокальном - пасмурно и серый дождь стеной. Звучит хоровой коллектив под управлением Станислава Лыкова в принципе неплохо, но дикция все же затуманена, особенно в полифонической сцене ночного вече. Наследие же, получаемое от прежних хозяев Большой оперы во главе с Бэлой Руденко, надо разгребать-расчищать, как авгиевы конюшни. В результате 90-е годы войдут в историю как самая безголосая эпоха Большого театра в ХХ веке.

К премьере "Псковитянки" подготовлено примерно три исполнительских состава. Ни в одном из них нет артиста, полностью, без оговорок подходящего на шаляпинскую по тонкости и сложности роль Ивана Васильевича Грозного. Премьерный царь в исполнении Вячеслава Почапского, специализировавшегося до недавнего на партиях второго положения, лишен какого бы то ни было размаха. Камерный по своей природе и акустическим свойствам, глухой, заглубленный бас, сухой, неинтересный тембр, сценическая скованность и натужность, специфическая матовость артикуляции, к сожалению, не дают певцу ни малейшего шанса убедить публику в том, что он - Грозный. Артист старается, работает изо всех сил, но что проку, если результат так минимален. Причина неудачи банальна - каждый по возможности должен заниматься своим делом. Или совсем оскудела басами земля русская? Нет, вроде не оскудела, поскольку у второго Грозного - Александра Науменко - полноценный голос и качественная школа Нины Дорлиак. Он эмоциональнее и прихотливее раскрашивает интонации, талантливее проявляет себя актерски в моменты психопатических перепадов Ивана. Очень старается, но стать Грозным мешают иная соматика, иная психофизика, не знаю, как точнее.

Крамольную мысль о басах опровергает и успешное выступление "варяга" Леонида Зимненко, известного по многолетней работе в Театре Станиславского и Немировича-Данченко. Партия псковского наместника Юрия Токмакова, не менее сложная, чем партия царя, готовит для смельчаков преграды в виде рискованной для баса тесситурной напряженности и сплошных фа-диезов наверху. С технической стороной дела опытный Зимненко справляется достаточно браво, но гораздо большей похвалы заслуживает образ мудрой власти, созданный им. Той власти, по-крестьянски сметливой и спокойной, что плоть от плоти народная и от земли-матушки. В другом составе другой "варяг" - известный по Харькову и Саратову Владимир Думенко - сыграть так ничего и не смог, зато обратил на себя внимание тусклым, стертым басом с, извините, провинциальной расшатанностью в кантиленных местах и другими техническими и дикционными издержками.

Внушительный, я бы даже сказал, богатырский вид Павла Кудрявченко (предводитель псковской вольницы Михайло Туча), вернувшегося в отечество после мировой оперной одиссеи, оказывается обманчивым. За солидным фасадом - потрепанный, нестабильный вокал, что-то уцелевшее от былого великолепия. Никуда не уезжал надолго Николай Васильев (второй Туча), но и он не годится в первые тенора Большого. Звучание на грани "белого" (открытый, народный звук), профессиональная недооснащенность в плане владения элементарными техническими приемами, фальшивые ноты и недотянутые верха, а также пропадающие согласные во фразах, написанных в высокой тесситуре, - все это, несмотря на похвальную громкость и зычность пения, симпатии не вызывает. Хотя справедливость требует воздать должное актерской свободе и порывистости Васильева - жаль только, что в узких рамках режиссуры Шароева развернуться особенно негде. Из двух Матут (характерный тенор) премьерный Олег Биктимиров, бывший Звездочет Светланова, явно уступает Андрею Сальникову, предложившему гораздо более полноценный вокал и гротесковую остроту в изображении мелкого злодеишки. Равно неудачны оба исполнителя гонца Юшко Велебина, приносящего весть о разгроме Новгорода, - Юрий Григорьев и Владимир Красов.

Главная героиня оперы, незаконная дочь Грозного Ольга, - воплощение заветных черт северной русской женщины. По сравнению с "Опричником" женский образ "Псковитянки" вышел в спектакле более выпуклым и обаятельным, но все равно из сферы вампуки не вырвался. Впрочем, и об актерских потенциях Марии Гавриловой и Ирины Рубцовой говорить не приходится. Приспосабливая в течение определенного времени свои голоса к жесткой акустике Большого, обе певицы приобрели сверлящую пронзительность и стенобитность звука, утратив взамен мягкость и обволакивающую теплоту тембра (это касается, кстати, и других примадонн - Елены Зеленской и Ирины Бикуловой). Красиво, однако, прозвучали у Гавриловой на премьере филировки с "раздуваниями" и тихие реплики в предсмертной сцене с Грозным, произносимые как бы в сомнамбулизме. Из двух мамок в партитуре более колоритно выписана Власьевна. Эта роль особенно удалась Галине Борисовой, успешно преодолевшей болезненный переход с первых ролей на возрастные (Власьевна Евгении Сегенюк, наверное, слишком молода для подобных образов). Борисова же продемонстрировала и полновесный грудной звук, и точные представления о традициях характерного пения в Большом. Премьерная Перфильевна (еще одна мамка) в трактовке дебютантки Елены Новак выглядит интеллигентно и потому неестественно, и, кстати, не все слова в ее репликах доходят до слушателя - наоборот, в этой же роли Людмила Коржавина порадовала мощным контральто, бытовой сочностью и хорошей дикцией. Женская прелесть вечной Галины Чернобы (подруга Ольги Степанида Матута) сочетается с остатками разболтанного, стершегося голоса, так что в этой маленькой роли предпочтительней молодая и свежая не только внешне Оксана Ломова.

После того как отгремели залпы и выстрелы (микрофонно подзвученные удары палок о что-то деревянное), после того как хор отпел реквием по псковитянке, после оваций доброжелательного зала (среди прочей публики в первых рядах партера сидел, например, Примаков), после долгого ожидания под ручки с Гавриловой и Борисовой на сцене показался наконец сам виновник премьеры - усталый и счастливый Светланов. На этом бы и закончить, но к рампе уверенно вышел кандидат на пост московского мэра Павел Павлович Бородин и сказал слово: дескать, жаль, между прочим, что опера называется "Псковитянка", а не "Москвичка", ведь самые красивые девушки живут в Москве, но ничего, скоро будет у нас и опера "Москвичка". Заказ есть. Автора!