Киномагиканин

-БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ, когда снимался видеофильм о выдающемся представителе национальной буржуазии Александре Алексеевиче Ханжонкове, вы не допускали и мысли о том, что его кинопредприятие было сродни русской кинематографии. В чем вы полагаете причину?

- Он играл меньшую роль в своем деле, чем его жена, которая заправляла всем. Ведущая была жена Ханжонкова, Антонина Николаевна. Но я ее Антониной называл, да. Ее знали, а его даже многие не знали, Ханжонкова. Малодеятельный человек был. Она была главой дела, хотя официально значился он. Дело в том, что, как правило, большинство начинавших свою работу в кино были люди, связанные с подонками, а Ханжонков был офицер. Несколько человек из первых людей, которых я знал, были связаны с публичными домами. Но были и коммерсанты, например, Либкен, колбасник, у него в Ярославле было крупное колбасное дело, Трофимов, подрядчик, в 1913 году он строил трибуны для празднования 300-летия Дома Романовых на Волге. Но поначалу в кино проникали люди, как правило, мало знакомые с этикой, понимаете, в том числе и Дранков.

- Когда же вас, сына присяжного поверенного из богатой интеллигентной московской семьи с традициями, затянул синема?

- Отец почти до своего отъезда за границу в середине 20-х годов (он умер в Париже) считал, что мое занятие кинематографией - это вещь неприличная. И он не афишировал этим, хотя я был студентом Московского университета и должен был унаследовать адвокатскую практику моего отца, что сделал младший брат, который тоже работал в кино и тоже поступил на юридический факультет университета. Мой отец... ему и в голову не приходило. Первый раз в жизни он пошел в кино под старость. Театр, это да. А что такое кино? Для кого это кино существует? Для проституток? Для улицы? Такой был взгляд того интеллигента, то есть предшествующего этой интеллигенции, хотя мне уже 100 лет.

- А бал Наташи Ростовой, маленькая княгиня, красивые женщины в Петровском парке, загородные кутежи московского офицерства и золотой молодежи в "Яре"? Не с этих ли впечатлений началась любовь к синематографу?

- Нет. Женщин я не считаю, потому что женщины и деньги - это вещь необходимая, их любить надо, хочешь не хочешь, нужны тебе они или не нужны, но ты обязан любить. Что я больше всего любил и сейчас люблю - это детей, которых у меня нет.

Попал я в кино, вернее, на первую киносъемку благодаря моей тетке Хапсаевой Раисе Мироновне, у которой я тогда жил. Она была актрисой театра Корша. Ее пригласили на роль маленькой княгини. Съемка должна была состояться поздно ночью в "Яре", после того как закрывался ресторан. (Речь идет о фильме "Война и мир", режиссеры В.Гардин и Я.Протазанов, оператор А.Левицкий, 1915 год, "Русская золотая серия". - В.Р.) Мужу тетки, помощнику присяжного поверенного, следовало быть очень рано в суде, поэтому сопровождать ее было предложено мне. На рассвете мы наняли извозчика к "Яру". Вошли в зал, который был уже очищен от публики...

В день съемки за обедом я рассказал Хапсаеву о своих впечатлениях. Он весьма заинтересовался и решил в следующую ночь сам отвезти жену на продолжение съемки бала и посмотреть, как это происходит. Вернулся он в страшном восторге и убеждении, что у кинематографа большая перспектива, а значит, надо им заняться. Из наших знакомых купцов, главным образом армян из Ростова-на-Дону, Краснодара, Армавира, которые дали деньги, мы организовали "Торговый дом Р.М. Хапсаева" (фамилия моего дяди, а имя - тетки) и компанию "Прометей", с конторами в Ростове-на-Дону, в Баку, Тифлисе. Я был назначен заведовать московской конторой, понятия о кино не имея.

Но через несколько дней мою тетку пригласили сняться в какой-то картине, наименования ее я не помню, у Дранкова.

- Абрама Осиповича, малограмотного Поставщика Двора Его Императорского Величества, думского фотокорреспондента, "первого русского кинофабриканта" и "высшего авторитета в вопросах синематографического искусства", коему благоволила вдовствующая императрица Мария Федоровна?

- Он в Америке, русский еврей, приехавший, не то что родившийся в Америке, научился американскому способу мышления, способу действия, изобрел моментальную фотографию и всю Америку усеял этими фотографиями. Стал богачом. Это же исключение, это же не каждый человек мог. Я 70 с лишним лет в кино, знаете, что я получил? Меня можно показать в кадре?

- Как вы думаете, что могло произойти с Дранковым, если бы он не эмигрировал?

- Погиб бы где-нибудь в концлагере.

- Вы уверены, не пошел бы в ВЧК, в РКП(б)?

- Никогда. Он недисциплинированный был человек, понимаете? Никакой дисциплины он не признавал для себя, он не мог подчиняться в партии, нет, он к этому не был пригоден совершенно, никак, никак. У него было одно положительное качество - он был очень умный человек.

- А почему вы не эмигрировали?

- Почему? Это я первый уехал. И граница уже была куплена. А знаете, у кого я служил? Я служил в войсках знаменитого бандита Котовского. Я бежал из Киева от белых к белым в Одессу, потому что в Одессе меня никто не знал, а в Киеве все знали: я был управляющий делами кинокомитета Украины при большевиках. Там я встретил своих друзей, и мы поехали в Тирасполь... Все наши вещи были сложены в чемодане, только бриллианты и деньги мы расположили у себя на поясах. А я своих братьев, отца и мачеху оставлял в России. И в ночь перехода границы за деньги по льду, за несколько минут до выхода из дому, чтобы удрать из этого Тирасполя, я решил вернуться к отцу. Мои ушли за границу, мои друзья перешли, а я уехал в Одессу. Привез сюда, домой, из Одессы Утесова и Игоря Нежного, в квартиру моего отца. Это была грандиозная квартира, полная богатства, целый этаж второго дома от угла Староконюшенного (дом сохранился. - В.Р.), из семи комнат, с роскошной мебелью. Я на двухколесном велосипеде ездил по всей квартире, там было 19 дверей. Сейчас я уже могу это сказать - я был из московской семьи крупнейшего присяжного поверенного, мой отец был богач: имел 18 тысяч десятин строевого леса (это миллионное состояние!).

- А что вас привлекало в Дранкове? Почему вы с ним дружили?

- По двум причинам. Это был один из первых кинематографистов, с которым я познакомился и который принял во мне участие. Он охотно поступил в московскую киноконтору, которой я заведовал, в качестве коммерческого консультанта, получая 500 рублей в течение года, пока мы не обнаружили, что он абсолютно нам не нужен. А Вахтангов (Евгений Багратионович тогда руководил Третьей студией МХТ. - В.Р.) был по художественной части, тоже получал 500 рублей. Это - первое. Второе: я с конца 1916-го жил в моей личной конторе (представительство "Торгового дома Р.М. Хапсаев и К╟" находилось во Втором Неопалимовском переулке. - В.Р.) в доме Нирнзее. В переулке напротив он жил, рядом с его конторой. Он вообще был милый, хороший человек. Он очень много одолжений делал людям, был широкий человек. Да, это вы задали мне задачу. Ведь тогда я был молодой, у меня же был другой подход к людям, чем сейчас, когда мне уже 100 лет.

- Кинематографическую историю первого и единственного дореволюционного московского "небоскреба" начал Владимир Ростиславович Гардин, объединившись с прокатчиком Венгеровым. Ему так не понравилась работа над картиной "Война и мир", что сразу же по окончании съемок решено было строить на крыше дома Нирнзее собственный стеклянный павильон и начать производство уже здесь. Вам с "Маленькой княгиней" не приходилось бывать у бывшего артиллерийского офицера, ставшего главным режиссером "Товарищества Венгеров и Гардин"?

- Самый памятный момент - я пошел вступать в партию большевиков из этого самого большого дома в Москве. К сожалению, наша интеллигенция оказалась очень мягкотелой и не очень дальновидной. Я вошел в здание, встретил некоторых моих товарищей, и какая-то сила удержала меня от этого. Даже по сей день не могу понять, почему я не вступил в партию большевиков, так мне нравилась идея этого равенства, которой не суждено никогда осуществиться, покуда жив человеческий род, понимаете? Но я, как все молодые, студент Московского университета, был увлечен этим. Но я понимал, что это есть фантастическое, невозможное, причем я не отдавал себе отчета ни тогда, ни сейчас, что меня заставило себя переубедить в этом. Я не уехал потому, что безумно любил Москву. Здесь похоронил свою мать. Здесь я окончил гимназию. Здесь учился в университете. Здесь я встретил свою первую жену, с которой прожил 30 лет. Здесь я проработал 70 лет.

- И архизначимая веха - вы снимали Ленина, элитное советское кино.

- Да, теперь все выясняют, кто же все-таки нес бревно вместе с Лениным? Появилось уже несколько сот людей. Это смешно...

Однажды мы поехали на Каменноостровский проспект, в студию Дранкова. Возвращаясь, обратили внимание, что в начале Каменноостровского, на Троицкой площади, у шикарного особняка Кшесинской собралась толпа. Мы вышли с извозчика, подошли и увидели, что на балкон второго этажа дома выходит какой-то человек, которого толпа приветствует. Это был Ленин, вернувшийся в Россию из-за границы. Молодой Лемберг быстро выхватил аппарат и снял человека на балконе, хотя о нем мы не имели никакого понятия. Впоследствии это оказалась первая съемка Ленина по приезду в Россию. В течение десятков лет после этого я был приглашаем на разные заседания, на эти собрания меня возил Лемберг и, ссылаясь на меня, доказывал, что первый снял Ленина он. И я доказывал, что первым снимал Лемберг.

- Начиналось бешеное кинематографическое повествование с "загораниями" в Гнездниковском гиганте, с кино Короткова. Между представлениями театра "Летучая мышь" и обедами во всеми любимом ресторане на крыше Нернзеевского дома вы заметили, как "нэпманы уже ездили на извозчиках по всей Москве"? Или булгаковская дьявольская фантасмагория не затронула вас в советском вымороченном быте?

- Когда я вернулся после двухлетнего отсутствия в Москву, с моей легкой руки десятки людей вступили в кино. Мало того, я в Гнездниковском переулке сделал в 21-м году студии: Тифлисскую, Эриваньскую, Ростовскую, Киевскую, Одесскую... Я помогал этим студиям организоваться, давал людей.

- Это в должной мере компенсировало творческие планы торгового дома "Прометей", ведь ваш дядя, Хапсаев, накануне революции намерен был создать большую кинофабрику по производству художественных фильмов? Приобретались сценарии Туркина, основателя ханжонковского журнала "Пегас", Вознесенского, писателя, драматурга, киносценариста и первого русского теоретика кино...

- Вахтангов был приглашен к нам в качестве будущего режиссера, он интересовался кино. (В 1914 году Вахтангов снялся с Михаилом Чеховым у режиссера Бориса Михайловича Сушкевича в фильме "Когда звучат сердца струны". Вскоре в Грозном прошел гала-концерт кинозвезд с участием Веры Холодной и Владимира Максимова по сценарию Вахтангова и его устными рассказами об истории рождения кино в России. - В.Р.) Был написан специально сценарий, который мы с ним купили, с Вахтанговым, у Вознесенского. Вахтангов решил играть главную роль - скульптора, который без руки возвращается с войны. Содержание сценария: герой сваливает мраморную фигуру своего друга, которую он вылепил (а друг стал любовником его жены, когда этот скульптор воевал), он плечом толкает со второго этажа эту фигуру, и она наповал убивает этого друга-соперника, который в это время обнимал его жену. Это так Вахтангову понравилось! В течение года я работал с Вахтанговым. Еще не было театра, была студия МХТ, которой Вахтангов руководил. Его призвали на войну. Он был владикавказским другом мужа моей тетки, они вместе учились, сидели за одной партой. Дядя, московский присяжный поверенный, и пригласил своего товарища (Вахтангов оказался в Москве в августе 1903 года. Он поступил на факультет естествознания Московского университета, а затем перевелся на юридический. - В.Р.). Я первый раз в жизни увидел Вахтангова в военной форме. Он работал в Москве в каком-то учреждении как военный.

- Амо Иванович Век-Назаров, известный актер дореволюционного кино, чье имя носит студия "Арменфильм", в книге "Записки актера и кинорежиссера" пишет об увлеченности Вахтангова работой с вами. Книга весьма интересна, но не всегда вас автор хвалит, например: "...и Хапсаев, председатель правления нового общества, и директор-распорядитель Б. Вольф мало что смыслили в прокате. Они приобрели в большинстве своем неудачные картины. Пятьдесят тысяч рублей основного капитала торгового дома быстро иссякли. Дело было на краю краха. Собрались пайщики, потребовали отчета и увидели, что наряду с малодоходными картинами были и другие, которые принесли значительную прибыль. Тогда решено было не закрывать дела, а, наоборот, расширить его, занявшись кинопроизводством, и превратить торговый дом "Прометей" в акционерное общество с основным капиталом в полтора миллиона рублей. Акционером нового общества должен был стать один из братьев Тарасовых, московских денежных тузов, серьезно интересовавшихся искусством.

Однако устав акционерного общества не успели утвердить: он был послан в Петроград за несколько дней до Октябрьского переворота".

- В моральном, человеческом отношении, конечно, меня влечет к началу XX века, когда я входил с мамой в трамвай... Я был гимназистом. Были свободные места - мне нельзя было садиться, потому что могла войти дама. Вот так я был воспитан. Или в театре... Взять в долг считалось неприличным. Можно было взять в долг для больного или на дело. Вы понимаете, а просто взять в долг... я не представлял, как я могу взять в долг, чтобы поехать на извозчике. Это считалось неприличным. Сейчас, конечно, во мне ничего не осталось за эти 100 лет. Советская власть помогла от этого идиотизма отказаться.