Возможен ли суннитский союз против Тегерана

Король Хамад бен Иса Аль Халифа сохранил власть в Бахрейне благодаря военному вторжению Саудовской Аравии. Фото Reuters

Существенные изменения в ходе вооруженного конфликта в Сирии, относительное укрепление режима Башара Асада, выход Ирана из международной изоляции и стремительное потепление его отношений с Западом стали для Саудовской Аравии предметом серьезной обеспокоенности. Динамика последних месяцев сместила региональный баланс сил в пользу противников Эр-Рияда. Помимо этого становится очевидным, что антииранская политика Саудовской Аравии не только не принесла ожидаемых результатов, но и выявила отсутствие консенсуса среди суннитских союзников королевства относительно стратегии противодействия так называемой шиитской экспансии.

В определенной мере эскалацию саудовско-иранского конфликта можно трактовать в качестве обострения фундаментального религиозного суннитско-шиитского противостояния, имеющего глубокие корни. Однако суть конфликта двух региональных держав находится не в области религии, а исключительно в сфере политики и борьбы за региональное лидерство. Фактически взаимоотношения Саудовской Аравии и Ирана представляют собой политическое противостояние, которое можно сравнить с периодом холодной войны.

Не вступая в открытое военное столкновение, Эр-Рияд и Тегеран являются основными спонсорами вооруженных конфликтов в Сирии и Йемене, оказывают решающее влияние на развитие внутриполитической ситуации в Ираке, Бахрейне и Ливане. Действия обоих государств дестабилизируют ситуацию в регионе. Эта негативная тенденция имеет все шансы развиваться в дальнейшем. До тех пор, пока либо США, либо Россия (либо Москва совместно с Вашингтоном) не установят новый статус-кво и не заставят региональных игроков его соблюдать.

Распространение именно религиозной трактовки происходящего, пожалуй, в наибольшей степени могло бы устроить саудитов. Согласно «религиозному» прочтению происходящего, Саудовская Аравия, претендующая на главную роль в исламском мире, король которой носит титул Хранителя Двух Благородных Святынь – Мекки и Медины, столкнулась с вызовом со стороны давнего противника – шиитского Ирана. В трактовке саудовского правящего класса шииты, лелеющие надежду о распространении своей религии (как и революции) за пределы Ирана, нацелились на суннитские территории и сеют в них раздор и смуту. Так, в начале года на страницах саудовской газеты «Аль-Хайят» в одном из материалов содержался призыв ко всем арабским и мусульманским странам поддержать Саудовскую Аравию в ее борьбе против иранской экспансии, поскольку королевство сражается в интересах всей уммы.

Акцент на «религиозном» характере конфликта призван отвлечь от его политической сути, наделить противостояние между Саудовской Аравией и Ираном чуть ли не экзистенциальным смыслом. По этой логике Эр-Рияд оказывается во главе сил Добра, борющихся со Злом (в лице Ирана, «Хезболлы», а попутно и «Исламского государства», запрещенного в России), а также призывает другие суннитские страны присоединиться к нему. Однако на практике религиозная трактовка необъявленной саудовско-иранской войны не обладает внушительным мобилизационным потенциалом.

Главным инструментом по расширению в суннитских землях смуты и ключевым проводником интересов Ирана в регионе королевство считает ливанскую «Хезболлу». Именно поэтому с подачи Эр-Рияда эта шиитская военно-политическая структура в марте была признана террористической организацией. Сперва это решение принял Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, а затем комитет министров иностранных дел Лиги арабских государств (ЛАГ) утвердил соответствующую резолюцию. Однако единогласной поддержки всех членов ЛАГ это решение не получило. Резко против выступили Ирак и Ливан. Иракский министр иностранных дел Ибрагим аль-Джаафари встал на защиту «Хезболлы» и выступил против предложения классифицировать ее в качестве террористической организации. В ходе выступления иракского дипломата саудовская делегация покинула зал заседаний в знак протеста. Алжир, заняв более сдержанную позицию, тем не менее не стал голосовать в поддержку резолюции.

Эр-Рияд давно пытается консолидировать вокруг себя суннитский лагерь и нанести сокрушительный удар по интересам Ирана в регионе.

Однако его попытки возглавить суннитскую коалицию наталкиваются на серьезные внутренние противоречия, нежелание других влиятельных суннитских государств признавать за Саудовской Аравией лидерство и помогать ей в решении «иранской проблемы».  Не так давно отсутствие «суннитской солидарности» проявилось после заявления Саудовской Аравии о возможном наземном вторжении ее вооруженных сил в Сирию. 

Никто, кроме ОАЭ, не поддержал эту инициативу. Позиция Анкары, не исключавшей возможность вторжения, определялась исключительно стратегическими интересами Турции и императивами обеспечения безопасности на сирийско-турецкой границе.

Даже внутри Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) не отмечается единодушной поддержки Саудовской Аравии. После разрыва дипотношений между Эр-Риядом и Тегераном в начале 2016 года только Бахрейн пошел на аналогичный шаг. Остальные государства ССАГПЗ – Кувейт, ОАЭ, Катар лишь понизили уровень дипотношений. Оман, поддерживающий с Ираном тесные политические и экономические связи, а также крайне настороженно относящийся к политике Эр-Рияда по отношению к Тегерану, никак не прореагировал на разрыв саудовско-иранских отношений (за исключением формальных устных заявлений, осуждающих нападение на саудовское посольство).

Некоторое время назад Саудовская Аравия, предвидя неминуемое усиление Ирана, пыталась создать и возглавить военный союз на основе ССАГПЗ. Однако и тогда Оман выступил резко против подобной инициативы Эр-Рияда. На саммите ССАГПЗ в декабре 2013 года министр иностранных дел Омана Юсеф бен Алауи заявил, что его страна немедленно покинет объединенную военную структуру, если она будет создана на основе совета.

Не стоит забывать и о Катаре, отношения с которым у Эр-Рияда в разгар арабской весны были чуть ли не хуже чем с Ираном, а в настоящее время также далеки от союзнических. Несмотря на то что Саудовской Аравии удалось «поставить на место» Доху и заставить ее отказаться от активной поддержки «Братьев-мусульман» и связанных с ними различных групп в регионе – от Сирии до Египта, Ливии и Туниса, – потенциально опасный саудовско-катарский конфликт лишь переведен в латентное состояние. При определенных условиях он может вспыхнуть с новой силой.

Относительным военном-политическим успехом в противостоянии с Ираном может считаться лишь совместная саудовско-эмиратская операция по поддержанию конституционного порядка в Бахрейне в начале 2011 года. Ввод войск в эту страну позволил подавить протесты шиитов против правящей суннитской семьи Аль Халифа и оставить у власти короля Бахрейна.

Однако навести порядок аналогичным способом в Йемене Саудовской Аравии и ОАЭ не удалось. Около года продолжается наземная операция, тем не менее ни восстановить территориальную целостность Йемена, ни нанести сокрушительное поражение поддерживаемым Ираном хуситам, ни вернуть йеменского президента в Сану Эр-Рияду пока не удается. Саудовская Аравия и ОАЭ завязли в Йемене, однако никто из суннитских «союзников» им на помощь не спешит.

В итоге тезис о религиозном суннитско-шиитском характере противостояния в регионе является скорее красивой метафорой. Поэтому Саудовской Аравии и не удается сформировать вокруг себя коалицию суннитских государств для противодействия шиитской экспансии. Принимая то или иное внешнеполитическое решение, арабские страны не руководствуются мифической суннитской солидарностью, а просчитывают реальные политические последствия от своих действий – и потому стараются попусту не рисковать.