Сергей Толстов
Некоторые политики понимают, какие возможности были упущены за 20 лет, прошедшие после распада СССР.
Фото Reuters
В последнее время российские интеграционные инициативы приобрели более внятные контуры и очертания. Новая фаза мирового кризиса заставляет поспешить с завершением внутренних регламентов и процедур. Однако для успешной реализации интеграционного проекта нужны более эффективные политические и организационные формы, гибкие методы и существенные финансовые ресурсы.
После распада СССР прошло более 20 лет. Оглядываясь назад, нынешние политики невольно переживают стресс, понимая, какие возможности были за это время проигнорированы, не реализованы или безвозвратно утрачены. Конкурентоспособность постсоветских экономик оставляет желать лучшего. Россия, Казахстан, Азербайджан и Туркмения, которые показывают относительно устойчивые темпы экономического роста, в основном опираются на сырьевой нефтегазовый экспорт. Об остальных республиках, за исключением Узбекистана, можно сказать, что они оказались в ловушке экономической рецессии. В ряде стран показатели ВВП остаются ниже уровня докризисных 1989–1990 годов. Индустриально-технологическая база деградирует. Доступ к современным западным технологиям остается ограниченным, что не позволяет провести системную модернизацию производственного сектора. К этому следует добавить целый ряд экономических, финансовых и социальных эффектов глобализации, которые усиливают международную конкуренцию и экономическое отставание стран и экономик, не сумевших занять свою конкурентную нишу в новом мировом балансе. Иными словами, последствия поражения СССР в холодной войне не преодолены и продолжают устойчиво определять положение стран региона в новой мировой экономической мозаике и межрегиональном разделении труда.
В этом контексте первые фазы реализации российского интеграционного проекта свидетельствуют о переоценке роли и возможностей России в мировых экономических и политических процессах. Оформление интеграционного проекта в его нынешнем дизайне можно считать результатом длительной эволюции. В его основе явно присутствует критическая оценка роли многосторонних институтов, созданных в рамках СНГ в течение последних полутора десятилетий, включая неэффективность подписанных соглашений и создаваемых координирующих структур, необязательность выполнения принятых обязательств, автономный статус отдельных стран, более озабоченных внутренними процессами, доминирующее влияние внешних центров силы и т.п. Показательно, что соглашения о Таможенном союзе подписывались его участниками едва ли не трижды, прежде чем это объединение начало реально функционировать с 1 июля 2011 года.
Параметры интеграционного проекта
Логика и принципы реализуемого российским правительством Евразийского интеграционного проекта прописаны довольно поверхностно. Согласно концепции его основного разработчика, ответственного секретаря комиссии Таможенного союза Сергея Глазьева, формирование устойчивого интеграционного альянса предполагает три стадии: зону свободной торговли в рамках СНГ (подписание соответствующего соглашения состоялось 18 октября 2011 года), Таможенный союз в рамках ЕврАзЭС (имеет характер выборочного членства и поэтапно реализуется с 2008 года) и Единое экономическое пространство (РФ, Казахстан, Белоруссия), состоящее из ряда проектов и соглашений, членство в которых определяется каждой страной самостоятельно. Документы о формировании ЕЭП в рамках ЕврАзЭС вступят в силу с 1 января 2012 года.
Завершающим звеном этой конструкции должно стать создание Евразийского союза, по-видимому, в форме политической надстройки, позволяющей консолидировать весь спектр постсоветских международных организаций и экономических структур. В перспективе декларируется возможность установления новым объединением режима свободной торговли с ЕС и заключения соответствующих соглашений со странами АТР (объединением ШОС, Китаем, участниками зоны АСЕАН+).
Проект предусматривает восстановление индустриально-технологического комплекса бывшего СССР, увеличение емкости внутреннего рынка формирующегося объединения и повышение его конкурентоспособности. Представленная модель далеко не во всем выглядит понятной даже на бумаге. Неудивительно, что ее практическая реализация связана с рядом серьезных проблем и препятствий.
1. Хотя по замыслам формирование интеграционного объединения должно носить строго унифицированный характер, его «первый этаж» в виде зоны свободной торговли СНГ, по сути, еще не создан. До публикации текста подписанного в рамках СНГ торгового соглашения о режиме и условиях торговли говорить преждевременно. Поэтому нет смысла пытаться прогнозировать возможности совмещения более жесткого протекционистского режима, действующего в рамках Таможенного союза, с более либеральными ставками таможенных пошлин, принятыми в остальных странах региона. Очевидно лишь то, что такой выход должен быть найден.
2. Схема Таможенный союз–ЕЭП–Евразийский союз создается вокруг интеграционного ядра, в котором реальное значение имеют только институты Таможенного союза и ЕЭП. Декларируется возможность присоединения к союзу остальных государств СНГ. Причем каждый новый участник должен адаптироваться к действующим нормативам, что создает трудности и паузы. Первым реальным испытанием жизнеспособности проекта станет присоединение к нему Киргизии, являющейся членом ВТО.
3. Было бы безусловно полезным обеспечить возможность асимметричного участия различных государств – нечленов Таможенного союза в различных соглашениях в рамках ЕЭП, особенно в сфере производственной кооперации, транспорта и связи.
4. Оценивая характер переговоров российского правительства по вступлению в ВТО, трудно прийти к однозначному выводу, насколько серьезны намерения Москвы. Тем более неясно, какими могут быть последствия вступления России в ВТО для остальных участников Таможенного союза и как это отразится на торговом режиме в рамках ЗСТ СНГ.
5. Учитывая внеблоковый статус Украины, а также формальный нейтралитет Молдавии и Туркмении, было бы ошибкой пытаться придать Евразийскому союзу облик полномасштабного межгосударственного альянса, перенеся на него ряд функций ОДКБ. Многополярность может рассматриваться как отдаленная перспектива мировой системы, а для ухудшения отношений с США будет достаточно перехода стран СНГ на рублевые расчеты в торговле.
6. Интеграционный проект может быть успешным в случае использования методов вовлечения, а не поглощения. Цели проекта должны быть понятны не только политическим кругам стран СНГ, которые в условиях глобализации привыкли руководствоваться узкосубъективными побуждениями, но и широким слоям общества. В этом смысле важна артикуляция позитивных целей и возможностей, таких как модернизация экономик стран региона, повышение жизненного уровня, защита от кризиса и обеспечение выхода из хронической депрессии.
7. Субъективным моментом, который влияет на реализацию интеграционного проекта, являются сомнения в успехе экономической модернизации в самой России. С одним лишь участием государственных корпораций эту задачу решить не удастся. Необходимо изменение политического климата, обеспечение социальной поддержки, раскрепощение частной инициативы, развитие частно-государственных партнерств и т. п.
Украинский фактор
На пороге новой волны экономического кризиса положение Украины остается крайне уязвимым. ВВП Украины оценивается лишь в 66% от уровня 1990 года. Хотя правительство Николая Азарова обещает за 10 лет удвоить объем ВВП, с учетом нынешних тенденций в это верится с трудом. Торговый и платежный баланс страны продолжают ухудшаться. В случае создания зоны свободной торговли между Украиной и ЕС, по самым оптимистическим оценкам, вероятен спад выпускаемой продукции на 1,13%, уменьшение ВВП на 0,42%, рост экспорта на 3,1% при увеличении импорта на 6,7%.
На этом фоне российский интеграционный проект открывает реальные возможности для ряда отраслей украинской промышленности. Заинтересованность российского и украинского руководства в привлечении к интеграционным схемам технологически емких отраслей украинского машиностроения является обоюдной. В структуре украинского экспорта в Россию доля машиностроения составляет 36%. Без украинского машиностроения интеграционный проект не получится, а на создание дублирующих мощностей нет ни времени, ни денег. Однако включение в интеграционную схему отдельных отраслей украинской экономики требует гибкого применения специальных режимов, которые могут быть основаны на принципах ЗСТ СНГ, а не на нормативах Таможенного союза.
Эксперты считают возможными три способа взаимодействия Украины с Таможенным союзом. Первый – установление спецрежима в торговле. Второй – использование периода ожидания, пока страны ТС вступят в ВТО, для пересмотра условий торговли по ранее подписанным соглашениям. Третий – выход из ВТО с целью присоединения к ТС. Этот способ был бы самым обременительным, с выдвижением претензий на сумму 4–6 млрд. долл.
С экономической точки зрения участие Украины в Таможенном союзе и ЕЭП представляется выгодным и целесообразным. Имеющиеся препятствия носят политический и международно-правовой характер. Учитывая неясность перспектив российского интеграционного проекта, а также высокую вероятность возобновления конфликта российского руководства с Западом, участие Украины в евразийском объединении не пользуется поддержкой лидеров основных промышленно-финансовых группировок, контролирующих украинскую экономику.
Пока российское руководство отрицает возможность «особого» режима отношений между Украиной и ТС, оставляя при этом окно для продолжения переговоров. Стороны явно не могут преодолеть взаимное недоверие, обеспечить взаимный учет интересов и формат согласования решений и соответственно теряют время. При этом неопределенность в отношениях между Украиной и ЕС, а также высокая степень российского экономического влияния на Украину, в том числе посредством действующих газовых контрактов 2009 года, позволяют сделать вывод, что ни один из возможных сценариев развития ситуации, включая вхождение Украины в Таможенный союз и ЕЭП, отвергать не следует.
