И с Западом, и с Востоком

Ильхам Алиев проводит сбалансированную многовекторную политику.
Фото Reuters

Любопытно, что четкого политологического определения многовекторности внешней политики пока не существует. Считается, что это определенный дипломатический стиль, выгодный метод ведения внешней политики, следуя которому, наиболее полно реализуются национальные интересы, сформулированные правящей элитой. Такая практика на постсоветском пространстве устанавливалась постепенно, методом проб и ошибок. Лишь к началу 2000-х данный метод стал критерием эффективности внешнеполитического курса, своеобразным эталоном. Азербайджан также далеко не сразу стал двигаться в русле фарватера многовекторности.

20 лет назад, в начале постсоветского периода, необходимость многовекторности в сознании первой национал-демократической элиты Азербайджана возникает как осознанная необходимость расширения круга союзников (как механизм их постоянного поиска). В качестве принципа внешнеполитической стратегии многовекторность еще не была объявлена публично, но в качестве стиля внешней политики постепенно проявлялась. Однако, учитывая, что Азербайджан, как и другие новые постсоветские республики, был связан сотнями неформальных связей с Россией, имел ощутимую зависимость от кадровых ресурсов дипломатии, воспитанных в советский период, осуществлять реальную многовекторность было затруднительно. Такая ситуация породила своеобразный перекос в политическом сознании элит – практическая многовекторность мыслилась как разворот в сторону от России, как альтернатива пророссийскому курсу. В этом причина того, почему первый президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей видел в России опасного противника, метрополию, блокирующую полноценную реализацию суверенности бывшей колонии. Возникла некая раздвоенность – желание оторваться от Москвы за счет подключения большего количества внешних игроков к своим проблемам, речь прежде всего о карабахском конфликте, но одновременно с этим росло осознание объективной невозможности обрыва социокультурных и экономических связей, сформированных за десятилетия минувшего века. С 1991 по 1995 год с некоторой натяжкой можно говорить о полном цикле стадии становления многовекторности – сначала разочарование в России, попытка игнорировать российский фактор и затем снова осознание необходимости поиска опоры в России. Обретения России в качестве союзника. Последняя задача именно так и была сформулирована Баку с приходом к власти Гейдара Алиева.

Только с середины 1990-х в Азербайджане наблюдается такой феномен, как возникновение широкого внутреннего импульса к сбалансированной многовекторной политике. С ростом глобализации национальных экономик на Южном Кавказе в целом и в Азербайджане в отдельности возникают группы элит, настроенных осуществлять свои торгово-промышленные операции преимущественно в одном или другом векторе. Конечно, строгой границы бизнес-интересов не заметно, но предпочтения у бизнеса наблюдались и наблюдаются. Особенно это касается предпринимателей среднего уровня (заметную роль в этом плане играет диаспора, формирующая торгово-инвестиционные сети, привязанные к стране пребывания). Однако доминантные предпочтения, сконцентрированные в правящей группе, собственно, артикулируются как национальные интересы, на этом высоком уровне не демонстрируют особо явных противоречий. Говоря обывательски, правящая элита держит яйца в разных корзинах. Таким образом, опыт многовекторности в Азербайджане всегда был подкреплен экономическими предпосылками, и главный из них – экспорт нефти и газа.

Например, в конце 1990-х в ходе анализа предпочтительных путей экспорта углеводородов для Баку стало очевидно, что полноценно использовать эти ресурсы для быстрого создания собственного локомотива экономического развития можно только при значительном участии западного капитала. Но сразу же возникла необходимость тонкого лавирования между чужими геополитическими проектами. Привлекая западные нефтегазовые гиганты к своим ресурсам, необходимо было стабилизировать и российский вектор. С начала 2000-х по сегодняшний день мы наблюдаем планомерное увеличение торгово-экономических связей с Россией – как количественное увеличение российско-азербайджанских проектов, так и общее расширение пространства взаимодействия в международной политике и экономике. Данная тенденция характерно совпала с путинской стратегией торгово-промышленной интеграции евразийского пространства. При этом Азербайджан стремится отыграть свои позиции по всем азимутам. Опять же самым наглядным образом это видно на рынке ресурсов. Баку сходу не отвергает газовые проекты ЕС (Nabucco), но в то же время не бежит впереди Еврокомиссии и соотносит возможности роста своего газового экспорта с перспективами российского внутреннего рынка и возможностями российского транзита. Одновременно с этим Баку ведет весьма трудные переговоры с Анкарой по поводу транзита своего газа в Европу.

Способность интегрировать различные направления внешней политики в один курс, а также гасить возникающие проблемы такой политики на самом деле является не рядовой задачей. Активная многовекторность сразу становится фактором кризисной геополитики. Наиболее наглядный пример – дихотомия азербайджано-иранских и азербайджано-американских отношений. Позднее к этому полю напряжения добавился израильский вектор азербайджанской политики при сохранении нормального уровня отношений с Тегераном. Существуют определенные особенности взаимодействия Азербайджана и Ирана в связи с многомиллионным азербайджанским населением в этой стране. Его учитывают не все партнеры Азербайджана. Но факт углубляющегося сотрудничества между Азербайджаном и Израилем, безусловно, уникален для исламской страны. Тем более если мы вспомним, что этот процесс идет на фоне турецко-израильского конфликта. Умение Азербайджана балансировать между интересами держав (Россией, Турцией, Ираном), считающими Кавказ зоной своих национальных интересов, является жизненно необходимым условием его устойчивого развития.

2011 год в азербайджанской внешней политике ознаменован двумя знаковыми вехами: вступлением в Движение неприсоединения и заявкой на статус временного члена Совета Безопасности ООН. Падение традиционных геополитических авторитетов, трансформация платформ глобальных интеграционных структур открывает таким странам, как Азербайджан, новые возможности. Но это сопряжено и с новыми вызовами для стратегии многовекторности. Подняв свой внешнеполитический вес, Азербайджану придется принимать решения, которые могут поставить его перед трудным выбором и, возможно, усложнить его отношения с традиционными партнерами. Но другая сторона медали в том, что России выгодно иметь в союзниках более весомого игрока, исповедующего политику балансов в быстро меняющемся мультиполюсном мире.