Россия и Япония: спорные острова в ядерном интерьере

Диалог Маэхары и Лаврова звучал обнадеживающе.
Фото Reuters

В настоящее время весь мир с чувством сострадания и тревоги следит за ситуацией в Японии после мартовского тройного бедствия (землетрясение, цунами, радиация), обрушившегося на эту страну. Безусловно, трудно измерить всю глубину горя и страданий тех, кого захватило это бедствие.

Однако, помимо чисто гуманитарного, есть и ряд других измерений его последствий. Одно из них лежит в плоскости влияния случившейся природно-техногенной катастрофы на российско-японские отношения и прежде всего известный спор по поводу принадлежности южных Курил.

Вскоре после катастрофы посол Японии в России Масахару Коно, отвечая на вопрос журналистов, дал понять, что указанные катастрофа и территориальный спор – это совершенно разные проблемы и, несмотря на помощь со стороны России, никаких изменений в позиции Японии, претендующей на четыре острова, не будет.

С послом трудно не согласиться, и все же хотелось бы немного поразмышлять о ситуации вокруг этих островов на фоне драматических событий, происходящих в Японии.

Бесславный уход министра

Бывший министр иностранных дел Японии Сэйдзи Маэхара заявил как-то, что в споре с Россией по поводу «северных территорий» (четырех южных Курильских островов) он ставит на кон свою политическую судьбу. Однако судьба преподнесла сюрприз не только ему, но и всей Японии, не говоря уже о зарубежных наблюдателях. Буквально накануне катастрофы Маэхара из-за скандала с финансовым пожертвованием в свой политический фонд молниеносно подал в отставку.

Уход Маэхары, безусловно, явился сильнейшим ударом по и без того загнанным в угол правящей Демократической партии Японии кабинету министров и лично его главе Наото Кану. В тот момент казалось, что последнему оставалось пребывать на посту премьера считанные дни.

Казалось бы, в Москве могут вздохнуть с чувством некоторого облегчения, ибо Маэхара внес заметный вклад в дело ухудшения отношений между Россией и Японией. Ведь в бытность его министром иностранных дел (всего-то менее полугода!) эти отношения скатились до, пожалуй, самой низкой отметки за весь постсоветский период. Однако его роль здесь не так однозначна, как кажется на первый взгляд.

Политическое крещендо

Действительно, своими резкими заявлениями о якобы незаконной оккупации Россией «северных территорий» Маэхара отметился еще до того, как стал министром иностранных дел, – на посту министра, который помимо транспорта и ряда других областей отвечает также и за «северные территории».

Парадокс ситуации в тот момент заключался в том, что непосредственным начальником Маэхары – главой кабинета министров был «потомственный сторонник» улучшения отношений с нашей страной – Юкио Хатояма.

Правда, еще раньше, весной 2009 года, тезис об «оккупации» был официально озвучен в парламенте тогдашним премьер–министром от Либерально-демократической партии Таро Асо. Пожалуй, этот момент и можно считать первой нотой в прелюдии, которая, вызвав ответную реакцию с российской стороны, в духе «крещендо» вылилась в обмен «любезностями» политиков и официальных лиц обеих стран, а в конечном счете – в беспрецедентное обострение отношений с Россией. В его контексте прозвучали и возмутившие российских деятелей требования к российскому президенту не посещать указанные «северные территории».

Однако кульминационным моментом обострения стал отнюдь не сам визит Дмитрия Медведева на остров Кунашир 1 ноября, как утверждают японцы, а оценка его в «День северных территорий» (7 февраля) премьер-министром Каном как «недопустимой грубости». Ситуацию усугубил случившийся в тот же день инцидент с осквернением российского флага в Токио.

Вкупе с ответными шагами с российской стороны все это не только завело в глухой тупик территориальный спор, но и окутало густым туманом перспективы заключения мирного договора между Россией и Японией. Ведь японская сторона не мыслит себе этот договор без получения спорных островов.

Впрочем, такой результат является закономерным следствием деятельности ДПЯ на российском направлении. Она еще в своей предвыборной программе (манифесте) в 2009 году не ставила в отношении России никаких других задач, кроме «возвращения четырех островов».

Несостоявшийся прорыв?

Видимо, осознание того, что с ближайшим соседом – Россией – «так жить нельзя», пришло к Маэхаре под занавес его недолгого пребывания в кресле министра иностранных дел. На эту мысль наводит ряд моментов. Во-первых, его высказывание о том, что пресловутое заявление Кана – это личное мнение премьера.

Во-вторых, то, что «ледяная» атмосфера февральской встречи Маэхары с Сергеем Лавровым в Москве никак не сказалась на последовавшем за ней заседании Межправительственной комиссии по торгово-экономическим вопросам. Его важным итогом стала договоренность о проведении осенью этого года на Дальнем Востоке российско-японского круглого стола. На нем главы крупных корпораций и высокопоставленные чиновники будут обсуждать совместные проекты по развитию данного региона.

В-третьих, отвечая однажды в парламенте на провокационный вопрос депутата от оппозиции о спорных островах, Маэхара вместо ставшего уже дежурным определения «незаконная оккупация» вывел замысловатую формулу: «господство, не имеющее юридических оснований». Игра слов, конечно, но весьма символичная.

Наконец, что особенно важно, Маэхара выразил намерение изучить возможность совмещения предпринимательской деятельности японского бизнеса на спорных территориях с принципиальной правительственной позицией непризнания российского суверенитета над ними. Именно в силу этой позиции японцы с порога отвергают любые предложения об участии в хозяйственной деятельности на четырех южных Курильских островах.

Безусловно, для Японии это головоломная задача. Чтобы справиться с ней, японским политикам придется переступить через себя. Но если бы ее удалось решить, то на данном этапе это без преувеличения стало бы прорывом в отношениях с Россией. Возможно, к нему и шел Маэхара.

Не исключено, что подобные ощущения имеются и у министра иностранных дел РФ Лаврова. Это демонстрирует диалектика его подхода к своему бывшему коллеге: вылив на Маэхару на февральской встрече ушат холодной воды, на мартовском рандеву в Париже с его преемником – Такэаки Мацумото российский министр заявил о желательности продолжения в отношении России «курса Маэхары».

Кто все же ловит рыбку в мутной воде?

Однако вряд ли кто возьмется предсказать нюансы курса Японии в отношении России в ближайшей перспективе. Во-первых, хотя бы потому, что судьба правящей Демократической партии, сформированного ею кабинета министров и его главы Наото Кана – величина со многими неизвестными. Мартовская трагедия позволила демократам продлить свое пребывание у власти, поскольку, как и все здравомыслящие люди, японцы на переправе коней не меняют.

Кроме того, некоторые японские комментаторы, спекулируя на трагедии, уже раздувают антироссийские настроения. При этом они пытаются всячески обыгрывать тезис «ловли Россией рыбки в мутной воде».

Так, Ясуо Найто из газеты Sankei express в статье от 7 апреля, размещенной на русскоязычном сайте японского исследовательского института «Евразия 21», полагает, что президент Медведев пригласил в Россию пострадавших от бедствия японцев, чтобы при необходимости использовать их в качестве рабочей силы в Сибири и на Дальнем Востоке, то есть в регионах, как пишет Найто, высокой утечки населения, которая, как он полагает, не дает покоя президенту.

Этот же «автор передовых статей», как он себя представляет, обвиняет Россию наряду с Китаем в том, что в самый разгар бедствия и катастрофы на АЭС они предпринимали «провокационные действия», как, например, полеты истребителей и вертолетов близ территориальных вод Японии. И еще один принципиальный момент.

Найто утверждает, что в отличие от бывшего Советского Союза, власти которого скрывали информацию о катастрофе на Чернобыльской АЭС, в Японии царит совершенно другая информационная обстановка. Однако газета Yomiuri Shimbun в номере от 12 апреля сообщает, что даже США испытали чувство досады по поводу отсутствия в Японии информации по катастрофе.

Или вот еще пример. Японский официоз – газета Japan Times 11 апреля публикует изложение статьи из апрельского номера влиятельного журнала «Сэнтаку» («Выбор») под названием «Из России с рычагом». В ней, в частности, анонимный эксперт по России (берусь угадать его имя с трех раз) предупреждает японских политиков и бюрократов о том, что направление 161 спасателя в разрушенные районы – это не что иное, как традиционная российская тактика «ловли рыбки в мутной воде» путем первоначального оказания помощи тем, кто в ней нуждается.

Далее в статье со ссылкой на неназванного кремлевского инсайдера на полном серьезе сообщается, что Россия планирует построить АЭС на острове Кунашир и оттуда поставлять электроэнергию в Японию. Журнал тут же разоблачает «коварные замыслы» России, которая якобы надеется, что нынешнее правительство Японии, напуганное кризисом на АЭС в Фукусиме, «купится» на план получения электричества с Кунашира и откажется от претензий на «северные территории» (Южные Курилы).

И в заключение рисуется совсем уж кошмарный для японцев сценарий: в один прекрасный день «Газпром» покупает TEPCO (фирму-оператора АЭС «Фукусима-1»), поскольку подобные компании не защищены законом от иностранного владения. В общем, вот такая отравленная радиацией «рыбка» водится в японских СМИ. Пока она плавает, трудно рассчитывать на какие-либо прорывы в российско-японских отношениях.