Александр Караваев
За российским тандемом внимательно следят не только в России.
Фото Reuters
До официального выдвижения кандидатуры нового президента России достаточно времени, но первые прогнозы о фамилии будущего президента, соответственно транслирующие симпатии разных частей элиты, уже озвучены. Кроме публичных высказываний Владимира Познера, Глеба Павловского и других знаковых персон звучали анонимные предложения о новых должностях для премьера Путина (в «НГ» описан сценарий главы МОК). Попробуем рассмотреть проблему будущей трансляции власти через призму интересов внешней политики РФ в СНГ.
В российской системе достаточно трудно определить реальную степень взаимовлияния двух субъектов высшей власти в процессе принятия решений и конкретной реализации политики. Каким будет Дмитрий Медведев «второго срока», пожалуй, не знает даже он сам. Ведь у него не было возможности работать самому, без координации с патроном. Работать со своей собственной командой, набранной по критериям его политических пристрастий и его опыта. Без оглядки на старшего товарища. Мы, конечно, можем догадываться, но нам трудно понять внутренние тонкости отношений внутри дуумвирата. Однако о чем можно судить точно, так это о диапазоне свободы Медведева. Вряд ли кто рискнет утверждать, что Медведев полностью реализовал свой потенциал и соответственно чаяния избирателей, поддерживающих его граждан в разных слоях общества. Конечно, было бы неверно говорить, что «за Медведева» все прогрессивные и новые, а «за Путина» – ретрограды и консерваторы, которых устраивает сложившийся расклад. Все сложнее. Но в целом фигура Медведева окутана четким флером надежды, верой в лучший шанс.
Путину необходимо отдать должное – он сделал правильный выбор, ограничив себя двумя президентскими сроками. В ином случае общественное мнение в стране и за рубежом стало бы примерять арабские сюжеты и к России. Усталость от одного и того же лица – не просто психологическая особенность, но имеет четкие политические последствия. Однако оставаясь лидером своей «дружины», созданной им элиты «путинского призыва», Путин становится слишком сильно обремененным этими связями. Поэтому когда мы говорим, что Медведеву трудно привести своих людей, это означает, что Путину трудно убрать людей Путина. Окружение если не диктует, то очень сильно влияет на решения премьера. Для Медведева путинский кадровый набор означает реализацию курса бывшего патрона, конечно, с определенными корреляциями. Вспомним, как Путину трудно давались отставки людей из его команды. Его метод – скорее перестановки, приближения-удаления, но не отставки, не смена высшего аппарата. Эта же традиция досталась Медведеву. Лишь с губернаторами в региональной политике ему удалось предпринять радикальные кадровые шаги. Что же на федеральном уровне? Взять реформу МВД. Она проходит под чутким руководством путинского министра Нургалиева. Или возьмем внешнюю политику Медведева. Она осуществляется прежним МИДом и тем же министром Лавровым. Возникает впечатление толчеи воды в ступе, половинчатости действий как во внутренней, так и во внешней политике.
Эта борьба «нового» и «старого» достаточно прямолинейно отражается во внешней политике. Возвращения Путина в президентское кресло на Западе не ждут. На это пожелание намекают в Вашингтоне. В странах ЕС разве что господин Берлускони радостно удивится возвращению Путина за стол G8. Здесь не идет речи о том, что мы должны обязательно реагировать на мнение Запада. Но не ориентироваться на качество отношений лидеров стран G8 (иными словами, стран первого мира) сегодня невозможно и в какой-то степени безрассудно. В этом плане пролонгация президентства Дмитрия Медведева, но уже без контроля со стороны Владимира Путина, стала бы достаточным импульсом для модернизации внешней политики по всему азимуту, включая постсоветский.
Однако в случае с СНГ мы имеем особый случай, когда путинская модель отношений наиболее понятна соседям и позволяет вести жесткий диалог с ближним кругом партнеров. Давайте говорить прямо. Конечно, путинская политика в СНГ далеко не суперэффективна, мы по-прежнему заперты в парадигму патерналистских по сути и коррупционных по содержанию отношений, осложненных взаимными политическими комплексами и претензиями. В постсоветской реальности отношения отнюдь не вегетарианские, но среди прочих акул Путин оказывается наиболее сильным игроком. Самый наглядный пример – это диалог с центральноазиатскими автократами. Допустим, у президента Узбекистана не сложилось дружеского взаимопонимания с Путиным, зато Нурсултан Назарбаев, очевидно, оказался под влиянием путинской харизмы и решимости углублять интеграцию. «Украинский реванш» – победа на выборах Януковича и радикальное потепление отношений с Россией – был осуществлен с подачи Путина. Вряд ли кто-то, кроме Путина, сейчас может вести диалог с таким циничным политиком, как Лукашенко. Одним словом, за годы президентства Путину удалось найти общий язык со многими соседями и предложить им новые правила игры. Путин также ввел и параллельные инструменты внешней политики, кроме появления такого субъекта планирования политики, как администрация президента, именно при Путине Минэкономики стало вторым после МИДа, а в ряде случаев первым инструментом реализации внешней политики.
Означает ли это, что Медведев проигрывает на фоне Путина по данным критериям? Отнюдь нет, первые три года тандема показывают, что тандем Путин–Медведев лишь добавил веса внешней политике РФ. Скажем, пример Грузии показывает, что Медведев может быть не менее жестким, чем премьер. В отношениях с рядом стран роль Медведева оказывается ведущей и даже превышающей влияние премьера. Наиболее выпукло это видно в карабахском процессе. В политике Медведева видно желание исправить динамику неурегулированных конфликтов постсоветского распада, развязать застарелые узлы противоречий. Медведев не пытается сдать евразийские геополитические интересы России в угоду сближению с Европой и США.
Пока трудно сказать, насколько Медведев может себя проявить во внешней политике в стиле solo, но потенциал у него высок. Возвращение Путина рождает много вопросов. С одной стороны, некоторые могут найти в этом плюсы – произойдет консолидация рассеянных ресурсов между правительством и президентом. Но с другой – это возвращение известного стиля, не всегда приятных стереотипов и, возможно, повторение прежних ошибок. От которых пока свободен Медведев.
