Евгений Бажанов
В КНДР жизнь людей остается очень тяжелой.
Фото Reuters
Объективные факторы способствуют продвижению современного человечества по пути демократии. Во-первых, это уроки истории, результаты правления тоталитарных режимов в ХХ столетии. С одной стороны, это правоэкстремистские режимы Гитлера, Муссолини, японских милитаристов. С другой, левоэкстремистские режимы Сталина, Мао Цзэдуна, Ким Ир Сена, Пол Пота. Правые и левые провозглашали неодинаковые идеалы, преследовали разные цели, но их деяния и последствия этих деяний идентичны – кровопролитие, порабощение людей, деградация и полный крах государства и общества. Нынешние поколения не могут не учитывать печальный опыт.
Во-вторых, играет свою роль идеологический фактор. Принципы демократии повсеместно признаны, зафиксированы в Уставе ООН и в других важнейших документах современности. И даже самые отъявленные диктаторы вынуждены мимикрировать под демократов, принимать прогрессивно звучащие конституции, инсценировать выборы, создавать подобие парламентов, декларировать свою приверженность защите прав граждан.
В-третьих, демократизации способствует возрастающий культурный уровень широких слоев населения. В начале ХХ века подавляющее большинство жителей планеты не умело читать и писать, видело в своих правителях посланцев Бога на Земле и готово было безропотно им подчиняться. Ныне во многих странах люди не просто грамотные, но хорошо знающие цену собственным лидерам и дорожащие своими правами и свободами.
Наконец, современная экономика также требует демократизации. Тоталитаризм душит у производителя стимулы к труду, инициативу, мешает обмену идеями, товарами, финансовыми и технологическими ресурсами, препятствует свободному передвижению людей.
Под воздействием перечисленных факторов мир двинулся в 1980-х годах в сторону демократизации – она вспыхнула в СССР и в мгновение ока охватила почти весь коммунистический лагерь, лизнула языком своего пламени Китай. Одновременно огненный вал демократизации прокатился по Латинской Америке, капиталистическим странам Азиатско-Тихоокеанского региона. Американцы сразу же впали в эйфорию, послышались восторженные предсказания о том, что человечество стремительно приближается к нирване. Вот-вот канут в Лету все войны и дрязги, и земляне заживут одной дружной семьей под руководством и по рецептам бесспорного лидера демократии – США.
Но к началу XXI столетия демократический напор стал ослабевать. Некоторые из новоиспеченных демократических государств вернулись на более привычные рельсы авторитаризма. Но угли костра продолжали тлеть и то тут, то там рождали всполохи огня. На постсоветском пространстве особенно сильно полыхнуло в Киргизии. А ведь в первые годы после распада СССР она выглядела чуть ли не образцом государственного строительства. В России руководство этой горной республики хвалили за мудрую экономическую и национальную политику. Запад восторгался демократизацией киргизского государства – там утверждалось разделение властей, набирал силу парламентаризм, соблюдалась свобода слова, печати, собраний. Граждане вырабатывали навыки политической активности и уже предвкушали наступление светлого будущего.
Однако время шло, а светлое будущее все не приходило. Вместо этого в Киргизии стали нарастать негативные явления – коррупция, социальное расслоение, кумовство, стяжательство, узурпация властных полномочий кланами. А экономика все больше стагнировала, условия жизни большинства киргизов ухудшались. Как следствие, в 2004 году случился социальный взрыв, к власти пришли другие фигуры. Киргизское общество вновь загорелось надеждами. Но, увы, они почти сразу сменились разочарованием, а затем и всеобщим негодованием. Новые власти повели себя как развращенные средневековые ханы. Они разворовывали страну и затаптывали ногами подданных. Вот и разразилась вторая за десятилетие гражданская война. Давно известно, что революции вспыхивают не там, где царит застой, а там, где начинаются долгожданные и назревшие перемены, которые вместо сладких плодов приносят горькие. На почве глубоких разочарований люди вновь поднимаются на борьбу.
Эта аксиома еще раз подтвердилась на Ближнем Востоке. Взрыв случился в одной из самых благополучных стран региона – Тунисе. После ликвидации колониального ига кое-кто из арабов попытался придерживаться «социалистической ориентации» (в частности, в Йемене, Сирии, Ираке, Ливии, Алжире), но все левые эксперименты закончились крахом. Возобладала линия на модернизацию по западному образцу и в значительной степени под эгидой или по меньшей мере в тесной смычке с западным миром. При этом внутри мусульманских государств сохранялась, а кое-где все больше усиливалась оппозиция такому курсу, в том числе со стороны исламских фундаменталистов, которые решительно отрицали «развратное» духовное влияние Запада, противились «неоколониальному» засилью «неверных» в экономике и политической жизни. Оппозиция подпитывалась прежде всего усугублением внутри мусульманских государств социальных язв: имущественным расслоением, коррупцией, бедностью, безработицей, преступностью. Оппозицию провоцировала также политика США – потакание Израилю, военное вторжение в Афганистан и Ирак.
Вся эта горючая смесь инстинктов, интересов, эмоций, фобий клокотала внутри арабского котла и, в конце концов, прорвалась на поверхность. А далее, как и следовало ожидать в век умопомрачительных информационных технологий, вспыхнувшее в одном месте бунтарское пламя стало разлетаться по всем азимутам. Миллионы и миллионы людей, потеряв от отчаяния всякий страх, вступили в рукопашные бои с опостылевшими властями.
Недуги арабского мира будут преодолеваться долго и тяжело. За ними надо следить, но драматизировать до крайности нет оснований. Вряд ли правы те, кто кликушествует, что исламский мир попадет под тотальный контроль экстремистов-фундаменталистов и начнется лобовое столкновение между христианской и мусульманской цивилизациями, будет повторена история Средневековья.
Во-первых, еще не факт, что экстремисты возобладают хотя бы в одном из охваченных сейчас беспорядками арабских государств. И уж точно им не победить повсеместно. В том же Тунисе, да и в Египте, весьма сильны позиции модернизаторов.
Во-вторых, мусульманским странам объективно не обойтись без сотрудничества с остальным миром, в том числе Западом. США и Европа – рынок сбыта энергоресурсов, источник жизненно важных товаров (от компьютеров и авиационной техники до лекарств и продовольствия) и услуг (транспортных, финансовых, экологических и пр.).
В-третьих, даже если экстремисты и восторжествуют повсюду, им тем не менее не удастся сплотиться в монолитный кулак. На Ближнем и Среднем Востоке нет признанного государства-лидера, и между претендентами на гегемонию немедленно развернется яростная борьба. Продолжится застарелая грызня по территориальным, этническим, религиозным вопросам, ради доступа к воде и энергоресурсам. И она лишь обострится при экстремистских режимах.
В-четвертых, никуда не денутся внутренние проблемы. Лишившись тесных связей с развитым миром, мусульманские страны могут еще больше запутаться в социально-экономических неурядицах, породивших нынешние катаклизмы. Бедности и безработицы станет не меньше, а больше. На эти проблемы будут наслаиваться межэтнические и религиозные противоречия (как, например, в Ираке, Ливане, Судане).
Учитывая все вышесказанное, внешним силам следовало бы сдержаннее реагировать на события в арабском мире и ни в коем случае не пытаться навязывать собственную волю. Вмешательство только усугубит всеобщий хаос и может на самом деле искусственно спровоцировать «священную войну» двух цивилизаций, которой многие так опасаются.
Возникает еще один вопрос, относительно Восточной Азии. Япония, Южная Корея, Тайвань и некоторые другие превратились в «тигров» в условиях авторитаризма. Последние три десятилетия КНР, не относясь к числу чемпионов мира по демократии, демонстрирует чудеса экономического подъема. В чем же дело?
Очевидно, что у упомянутых восточноазиатских государств и территорий есть культурная особенность. Их властные элиты нацелены в первую очередь на удовлетворение интересов общества, а не своих личных прихотей. Генерал Пак Чжон Хи и сам не брал взяток, и других беспощадно сажал за такие прегрешения. «Отец» сингапурского экономического чуда Ли Куан Ю практически полностью исключил коррупцию из жизни страны. В основном достойно вели и ведут себя реформаторы на Тайване и в КНР. Почему им это удается? Одни специалисты объясняют данный феномен конфуцианскими традициями, привившими руководителям, да и всему населению, трудолюбие, преданность делу, ответственность, честность, скромность, уважение к государству, старшим, общине, семье. Конфуцианство предписывало управлять обществом на основе морали и справедливости. Властители должны были подавать народу пример добродетельного поведения. В противном случае они теряли «мандат Неба» на правление. Есть и другое мнение: азиатские «тигры» добились успеха, потому что сумели освоить западные формы и методы управления экономикой и обществом.
 Демократическая Южная Корея резко контрастирует со своим тоталитарным северным соседом. Фото Reuters |
В любом случае очевидно, что по мере развития азиатских «тигров» в их обществах росла потребность в демократизации. В конце концов, сначала Япония, затем Южная Корея и Тайвань утвердились на рельсах демократии и благодаря этому получили возможность и дальше развиваться без восстаний, погромов, революций.
Что же касается Китая, то, если он продолжит наращивать совокупную мощь, оставаясь при этом под социалистическими знаменами и демонстрируя свою принадлежность к третьему миру, рано или поздно Поднебесной кое-где начнут подражать. Даже в не самой неблагополучной России порой звучат слова сожаления относительно того, что Михаил Горбачев и его преемники не пошли по китайскому пути. И чем дольше у нас будет сохраняться дикий капитализм, тем больше люди станут идеализировать социалистическое прошлое СССР и призывать копировать опыт Срединной империи.
Примечательно, что даже в Восточной Европе, еще, казалось, недавно упивавшейся освобождением из-под ярма коммунистических режимов, тоже возобновилась тяга к социалистическим идеалам. В объединенной Германии бывшие гэдээровцы ностальгически вздыхают по утерянным социальным льготам и статусу граждан первого сорта. Да и на более благополучном Западе Европы финансово-экономический кризис поверг многих в пессимизм и заставил снять с пыльных полок труды Карла Маркса, разоблачающие капитализм. И в самой главной цитадели свободного рынка народ делегировал в Белый дом Барака Обаму, подозреваемого в социалистическом уклоне.
Если уж в самых успешных и продвинутых государствах мира пробудился интерес к левым идеям, то что говорить об остальных, хронически страдающих от социально-экономических недугов, межрелигиозных и межэтнических распрей, политического хаоса! В Латинской Америке движение влево превращается в устойчивую тенденцию. Че Гевара и Фидель Кастро там – народные герои. В большинстве азиатских стран социалисты, а где они разрешены, и коммунисты пользуются уважением со стороны обездоленных масс. В Африке до этого еще не дошло, но рано или поздно континент переболеет межплеменными раздорами.
Немало остается в мире и сторонников тоталитарного коммунизма советского образца. Такие режимы подчас воспринимаются как прочные и стабильные. И действительно, вспомним СССР. Наш народ безропотно сносил злодеяния Сталина, но открыто возмущался Хрущевым, когда его обещания приблизить наступление коммунистического рая стали лопаться, как мыльные пузыри. Зато в эпоху застоя советское общество рот не открыло, узнав, что Политбюро ЦК КПСС поручило возглавить «сверхдержаву» смертельно больному Черненко. В Северной Корее население вот уже 60 лет терпит династию Кимов, хотя и влачит жалкое и бесправное существование. При этом корейцы, судя по дракам с полицией южнокорейских студентов, народ не менее горячий, чем киргизы и арабы.
Так что же, получается, что демократия – нехорошая вещь, поскольку ведет к потрясениям, жертвам, страданиям, препятствует спокойному и стабильному развитию? Это, конечно, не так. Без демократии развитие или не получается совсем, или рано или поздно заходит в тупик. Российская империя пыталась модернизироваться в начале прошлого века при сохранении самодержавия и в итоге рухнула. Из-за отсутствия в государстве демократических механизмов и процедур назревшие реформы блокировались, социальные противоречия не находили мирного разрешения. Недовольным не оставалось другого пути, кроме революционного. Во второй половине XX столетия ситуация повторилась. Тоталитарная коммунистическая власть, на корню порушив в СССР свободу слова и инициативу, лишила страну способности самосовершенствоваться. Когда КПСС в лице Горбачева опомнилась и принялась за реформы, оказалось, что поезд ушел. Система и основанное на ней государство уже были смертельно больны и не выдержали реформенных перегрузок.
Пожалуй, еще более яркое доказательство пагубности тоталитаризма явил Корейский полуостров. Коммунистический Север остается одним из самых отсталых государств на земном шаре, хотя на Юге те же этнические корейцы сотворили подлинное экономическое чудо.
В целом нет сомнения, что человечество будет продолжать двигаться к единственно устойчивой и разумной модели существования – сочетания политических свобод с эффективной экономикой и социальной справедливостью. Китаю тоже предстоит совершенствовать свою модель в сторону ее социальной направленности и демократизации. Иначе светлое будущее не гарантировано.
Дарья Гармоненко 
