В Душанбе опасаются исламской революции

Старик с медведицей стали симпатичной визитной карточкой Душанбе.
Фото автора

Существует расхожее мнение о том, что уровень жизни в той или иной стране с первого взгляда можно определить по двум признакам – автомобилям и ведущемуся строительству. В Душанбе создается впечатление, что экономический кризис обошел Таджикистан стороной. В самом центре столицы строится внушительное здание будущей Национальной библиотеки, чуть поодаль жилые комплексы, а по дорогам носятся новенькие «мерседесы», «лексусы», «тойоты» и другие свежие иномарки. О былых временах напоминает разве что гуляющий у главного символа Таджикистана – памятника Исмоилу Сомони, почтенный старик по имени Талабшо со своей воспитанницей-медведицей Марией. Уже десять лет они выходят на центральную площадь города развлекать публику. Во время гражданской войны ака Талабшо подобрал медвежонка в горах. Кое-как выкормил, а теперь умное животное, обучившись разным нехитрым трюкам, стало кормильцем многочисленной семьи Талабшо. И ходят старик с медведицей неторопливым под стать размеренному душанбинскому ритму жизни шагом по центральным улицам столицы, зарабатывая на пропитание.

Однако спокойствие в Таджикистане внешнее. Власти видят серьезную угрозу в исламизации и радикализации населения. «За последние десять лет население Таджикистана стало более религиозным, – подтвердил директор Института стратегических исследований при президенте РТ Сухроб Шарипов. – Исламизация – само по себе явление естественное, историческое. С точки зрения того, что мы были атеистическим государством. Но хиджабы, которые в последнее время стали едва ли не обязательным атрибутом женского костюма, – это не наша одежда. У Таджикистана есть свой традиционный костюм. У нас есть также и свой традиционный ислам, ханифитского направления». По мнению Шарипова, разрастанию ислама, причем радикального толка, способствовало не столько строительство сотен мечетей и медресе, сколько «эмиссары» – наставники, которые с миссионерской миссией прибыли из-за рубежа.

В Таджикистане их ожидала благодатная почва. Замученные низким социально-экономическим уровнем, безработицей, мощнейшим расслоением общества на очень богатых и бедных, люди искали некой справедливости, чем пользовались исламистские организации экстремистской направленности. «Хизб-ут Тахрир», «Салафия», «Байят» и другие без труда, за «бесценок», а то и просто обещаниями и посулами завлекали в свои ряды мужчин. Результаты от действий религиозных экстремистов в Центральной Азии хорошо известны.

Власти долго бездействовали. И лишь недавно, словно внезапно прозрев, кинулись выправлять ситуацию. Но начатая борьба, по мнению экспертов, способна радикализировать общество, потому как в арсенале властей – в основном запретительные меры: одна за другой закрывались мечети, ряд религиозных организаций был запрещен, делаются попытки наложить табу на ношение «нетаджикского» хиджаба для женщин и бороды для мужчин, молодежь, обучающуюся за рубежом в исламских учебных заведениях, семьям было велено вернуть домой. Естественно, столь жесткая атака, начатая властями, вызвала негативную реакцию в обществе. Эксперты считают, что подобными решениями власть будто бы намеренно толкает общество к жесткому противодействию.

В столице Таджикистана хиджаб мирно «сосуществует» с обычной одеждой. Фото автора

«Пока вся работа в борьбе с экстремизмом сводится к оперативному и силовому реагированию на факты и случаи, но не на устранение причин. Такие факторы, как бедность, коррупция, усиление авторитаризма в управлении государством, безработица, миграция, недемократичные и несвободные выборы, не рассматриваются, по крайней мере на уровне официальных структур, как причины и факторы роста экстремизма┘ Власти «озабочены» внешней стороной глубокой проблемы – бородами, тюбетейками, хиджабами», – сказал на состоявшейся в Душанбе конференции «Перспективы создания общего Евразийского пространства: потенциал, вызовы, проблемы, общие интересы», организованной Фондом имени Розы Люксембург, лидер Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) Мухиддин Кабири. По его мнению, необходимо шаг за шагом «освободить ислам от «экстремистского» облика, а затем превратить его в идеологию борьбы с экстремизмом». «Плохо, когда ответственные лица не разделяют, не видят грань между конструктивной оппозицией, в частности исламской, и теми радикальными группами, которые действуют на территории Центральной Азии. Только представьте, что всех так называемых исламистов или тех, кто носит исламскую одежду, попросили бы покинуть Таджикистан, – сказал Кабири. – Я не уверен, что оставшаяся светская часть превратит Таджикистан в процветающую беспроблемную страну. Как раз наоборот, те государства, которые нашли общий язык со своей религиозной частью населения, например, Иран, Малайзия и Турция, в основном решили вопросы социальной направленности – во всяком случае, их проблематику с нашей не сравнить┘ Можно обратиться и к российскому опыту – у России в вопросах взаимоотношений с религиями есть чему поучиться».

У Сухроба Шарипова иная точка зрения. Он считает, что для развития исламского общества вначале должна появиться духовная, религиозная интеллигенция. «Та, с которой на равных можно было бы говорить, а не ориентироваться на сегодняшних безграмотных мулл. Цель государства – воспитать эту интеллигенцию, – сказал Шарипов. – А светскость – серьезная проблема с точки зрения мусульманского общества. Светскость той же Турции – самого успешного в этом смысле государства в исламском мире, поддерживается армией».

Две точки зрения, отчасти напоминающие известный вопрос о появлении курицы и яйца, для Таджикистана весьма актуальны. В той сложной ситуации, в какой оказалась эта страна, права на ошибку нет. Но в самом деле, что делать: брать государству на вооружение ислам и давить околоисламские течения или тому же государству взрастить или дождаться появления просвещенных в исламе людей, способных убедительно в глазах простого обывателя укладывать на обе лопатки безграмотных, по определению Шарипова, мулл? Быстро, наскоком проблему, очевидно, не решить, медлить – тоже как бы не с руки. В несомненном активе всего таджикского общества – нежелание дестабилизации. У страны, прошедшей ужасы пятилетней кровопролитной гражданской войны, унесшей 200 тыс. жизней, еще не зарубцевались раны, и все сегодня уверены в неповторимости войны, дестабилизации. Но это сегодня. Это сегодня политики, религиозные деятели разумно говорят о том, что нового противостояния таджикский народ не выдержит и что будут всеми силами поддерживать мир. Однако все мы знаем, как трудно это делать и как мало нужно, чтобы разгорелся конфликт.

Душанбе-Москва