Германский юбилей

Экс-канцлер Гельмут Шмидт на открытии памятника "Отцы объединения" в Берлине. Это три бюста: Михаила Горбачева, Гельмута Коля и Джорджа Буша-старшего (вне кадра).
Фото Reuters

3 октября исполнилось 20 лет объединения Германии. 3 октября 1990 года вступили в действие Договор об объединении ГДР и ФРГ и Московский договор об окончательном урегулировании в отношении Германии. Это событие было призвано закрыть «немецкий вопрос», который после Второй мировой войны находился в центре проблем европейской безопасности. Поэтому спустя два десятилетия есть соблазн поразмышлять о последствиях объединения Германии для современной Европы.

После падения Берлинской стены (ноябрь 1989) воссоединение ГДР и ФРГ могло пойти двумя путями. Первый – условия объединения выработают ФРГ и ГДР, а четыре «державы-победительницы» присоединятся к ним (формула «2+4»). Второй – решение принимают «державы-победительницы», а ГДР и ФРГ принимают его (формула «4+2»). Британия и Франция выступали за формулу «4+2». США занимали нейтральную позицию, не желая ссориться ни с ФРГ, ни с ключевым союзником – Британией. Ситуацию изменило вмешательство СССР. На встрече с канцлером ФРГ Гельмутом Колем в Железноводске (июль 1990 года) Михаил Горбачев согласился с формулой «2+4». Американцы сразу присоединились к горбачевскому предложению, Париж и Лондон – после согласия Бонна увеличить финансирование процесса европейской интеграции.

Объединение Германии было, таким образом, результатом компромисса, условия которого были зафиксированы в Московском договоре 1990 года. Документ оговаривал условия объединения ГДР и ФРГ по формуле «2+4» и гарантии ее мирного развития. «Державы-победительницы» восстанавливали полный суверенитет Германии и отказывались от своих прав и ответственности на ее территории. Договор подчеркивал окончательный характер границ объединенной Германии и фиксировал ее отказ от территориальных претензий к другим государствам. Правительства ГДР и ФРГ подтверждали, что с немецкой земли будет исходить только мир.

За минувшие 20 лет Германия превратилась в ведущую экономическую державу ЕС и влиятельную силу международных отношений. И все же окончательного решения «немецкого вопроса» пока не произошло. Московский договор оставил серию нерешенных правовых лакун. Они при определенном стечении обстоятельств могут вновь нарушить сложившуюся систему европейских отношений.

Во-первых, Московский договор не является мирным договором. С юридической точки зрения мирного договора с Германией у «держав-победительниц» по-прежнему нет. Отсюда – неизбежные коллизии вокруг формулы Московского договора о «достижении окончательного урегулирования в отношении Германии». Теоретически к обсуждению международно-правовых обязательств Берлина можно прийти через переговоры о заключении полноценного мирного договора.

Нерешенность этого вопроса может создать коллизии вокруг ядерной политики Германии. Московский договор 1990 года подтверждал отказ Берлина от производства оружия массового уничтожения (ОМУ). Ситуация может измениться в случае принятия Германии в число постоянных членов Совета Безопасности ООН. Ведь пять постоянных членов Совбеза ООН – это одновременно и пять легальных ядерных держав.

Германия обладает замкнутым ядерным топливным циклом, и для производства ядерного оружия ей достаточно принятия политического решения. Два экс-министра обороны ФРГ – Рупперт Шольц и Рудольф Шарпинг – заявляли, что в определенной ситуации такое решение возможно. Нельзя исключать и возрождения старого западногерманского проекта – получить доступ к ядерному оружию через создание «общих ядерных сил НАТО» или, возможно, ЕС.

Во-вторых, Московский договор сохранил введенные Боннским договором 1952 года ограничения суверенитета Германии. Ей все также запрещено проводить референдумы по военно-политическим вопросам, требовать вывода войск союзников до подписания мирного договора, принимать внешнеполитические решения без одобрения держав-победительниц и развивать ряд компонентов вооруженных сил, прежде всего ОМУ. Возможное вступление Германии в Совет Безопасности ООН потребует снять эти ограничения. Что, в свою очередь, ставит вопрос о возобновлении переговоров по выработке полноценного мирного договора с Берлином.

В-третьих, за прошедшие 20 лет Берлин создал цепочку прецедентов по расширенной трактовке Московского договора. Еще во время операции «Буря в пустыне» (1991) Германия выступала спонсором антииракской коалиции. С тех пор немецкие военнослужащие оказались в Боснии (1995), Косово (1999), Македонии (2001) и Афганистане (2001). Теоретически здесь есть коллизия с положением Московского договора о том, что «с немецкой земли будет исходить только мир».

До недавнего времени проблема полного восстановления суверенитета Германии носила гипотетический характер. Ситуация стала меняться в последние два года. В апреле 2009-го Бундестаг рекомендовал кабинету Ангелы Меркель рассмотреть вопрос о выводе американского тактического ядерного оружия (ТЯО) из Германии. В ноябре 2009 года Берлин начал переговоры по данной проблеме со странами Бенилюкс и с Норвегией. 25 февраля 2010 года эти страны предложили обсудить вопрос о будущем американского ТЯО в Европе на предстоявшем саммите альянса в Таллине.

Но с 1957 года американское ТЯО выступало материальной основой американских гарантий безопасности Германии. Его вывод означал бы намерение Берлина расширить свою военно-политическую самостоятельность. Вот почему действия Германии вызвали настороженное отношение других членов НАТО. Таллинский саммит НАТО (22–23 апреля 2010) постановил, что проблема сохранения потенциала сдерживания остается прерогативой всего альянса. Проект новой стратегической доктрины НАТО (май 2010) предусматривает сохранение американского ТЯО на территории его членов.

Есть о чем задуматься и России. В настоящее время Берлин – один из ведущих партнеров Москвы. Российская сторона вряд ли будет против обсуждения вопроса о восстановлении полного суверенитета Германии. И все же самостоятельная в военном отношении Германия – фактор, меняющий расклад сил в современной Европе. Поэтому двадцатилетие объединения ГДР и ФРГ – хороший повод для российской общественности поразмышлять о путях окончательного решения немецкого вопроса.