Максим Артемьев
Кандидат на местных выборах на острове Цзиньмэнь, в прошлом находившемся на осадном положении.
Фото автора
С избранием президентом Тайваня в 2008 году Ма Инцзю, лидера партии Гоминьдан, отношения между Пекином и Тайбэем перешли в новую фазу. Сразу оговоримся, что речь отнюдь не идет о взаимодействии карлика и великана. ВВП Тайваня составляет около 400 млрд. долл., остров занимает по этому показателю 26-е место в мире, превосходя такие страны, как Иран, ЮАР, Аргентина или Венесуэла. Если численность тайваньского населения – всего 2% от китайского, то ВВП – примерно 10%. По размеру оборонных затрат Тайвань занимает 15-е место в мире, они составляют приблизительно 17% расходной части его бюджета.
После окончания холодной войны и углубления реформ Дэн Сяопина отношения Тайваня и материкового Китая носят принципиально иной характер, чем еще 15–20 лет назад. Вкратце их можно назвать тактикой «упования на время» с обеих сторон. Но обо всем по порядку.
Консенсус без консенсуса
В прошлом месяце автору пришлось побывать на Тайване и встретиться с рядом видных экспертов и правительственных чиновников, в том числе с представителями Фонда по тайваньско-китайским взаимоотношениям.
На последнюю организацию и легла большая часть работы по налаживанию прямых отношений между Пекином и Тайбэем. В силу особенностей китайской истории и политики непосредственные отношения между официальными учреждениями двух государств, по сути, невозможны. И Совет по взаимоотношениям с континентальным Китаем – уполномоченное министерство тайваньского правительства – вынужден действовать опосредованно, через этот неправительственный фонд, который имеет своим визави по переговорам такую же формально негосударственную Ассоциацию по отношениям через пролив.
Обе структуры основаны в 1991 году и с тех пор прошли сложный путь в поисках взаимопонимания. Отправной точкой стал так называемый консенсус 1992 года. Тогда первый раунд переговоров зашел в тупик, поскольку было неясно, что вкладывается в формулировку «единый Китай», которую принимают обе стороны. Выход был найден конфуциански мудрый – решили записать в протокол, что «под единым Китаем каждая из сторон подразумевает свою собственную интерпретацию». Бывший тайваньский президент Ли Денхуэй остроумно назвал это решение «консенсусом без консенсуса».
С тех пор благодаря усилиям SEF и ARATS был подписан ряд базовых соглашений, определивших взаимоотношения между Пекином и Тайбэем. Надо отметить, что каждый шаг давался очень непросто, Китай несколько раз покидал переговорный процесс, а с 1999 по 2008 год вообще его приостановил. И лишь с избранием президента Ма официальный Пекин согласился возобновить диалог.
На сегодняшний день работает соглашение о прямом и регулярном авиасообщении между двумя странами – в неделю происходит 270 рейсов (без учета полетов в Гонконг и Макао, число которых гораздо выше), что примерно обеспечивает прибытие на остров 18 тыс. туристов из КНР, не считая иных категорий пассажиров. Для взаимной торговли открыты все порты острова. Подписаны соглашения о продовольственной безопасности, об избежании двойного налогообложения, о прямом почтовом сообщении, об обмене информацией о финансовых институтах и о выдаче преступников в финансовой сфере.
Размер тайваньских инвестиций в китайскую экономику, по неофициальным данным, превышает 100 млрд. долл. Примерно той же цифры достигает оборот взаимной торговли. На Китай (вместе с Гонконгом) приходится свыше 40% тайваньского экспорта. До миллиона выходцев с Тайваня работают на постоянной или временной основе на континенте. Китайские туристы составляют более двух третей посетителей тайваньских музеев и курортов, в том числе таких дорогих и престижных, как находящийся в горах Алишань. На расположенном всего в 6 км от побережья Китая острове Цзиньмэнь, который вплоть до конца 70-х подвергался еженедельным обстрелам с континента, сегодня видны почти исключительно приезжающие с «той» стороны пролива.
Но это лишь одна сторона проблемы. За ней скрывается глубокое чувство неуверенности в будущем, в первую очередь со стороны Тайваня. Для обеих сторон ситуация в долгосрочном аспекте настолько неясна, что они предпочитают выбирать пассивные стратегии, исходящие из мудрости китайского полководца Сунь-цзы – сидеть на берегу реки и ждать, когда по ней проплывет труп твоего противника.
 Потоки транспорта на улицах тайваньских городов – свидетельство бурной экономической жизни. |
Кто кого перекупит?
По мнению одного из наиболее авторитетных тайваньских аналитиков, в недавнем прошлом – правительственного инсайдера – Лин Чунг-бина, отвечавшего и за оборону острова, и за взаимоотношения с континентом, Китай считает, что время работает на него, и вся его политика по отношению к Тайваню исходит из этого посыла. Профессор Лин формулирует это так – «для Пекина легче и дешевле купить остров, чем завоевать его». Второй его вывод заключается в том, что Пекин именно поэтому делает ставку на сотрудничество, а не на конфронтацию и старается отдавать приоритет во всех спорных вопросах экономике, а не задаче объединения.
В этой большой игре – кто кого в конечном счете перекупит? – Тайвань проявляет максимальную осторожность. Президент Ма известен как противник провозглашения тайваньской независимости, которая раздражает Пекин и угроза которой омрачала все восемь лет правления предыдущей администрации Чэнь Шуйбяня, представителя Демократической прогрессивной партии. Ма был избран в том числе под лозунгами радикального улучшения отношений с КНР. Материковый Китай представляет для тайваньского бизнеса неиссякаемый рынок сбыта продукции, а также объект для инвестиций и может выступать в качестве поставщика остро необходимого сырья и комплектующих. В перспективе Тайваню интересен и демографический потенциал Китая, уже сейчас налажена поставка невест на остров. Но у этих заманчивых и отчасти уже реализуемых перспектив есть опасная сторона – впадение в чрезмерную зависимость от Поднебесной. «Если мы слишком склоняемся к Китаю – мы угрожаем своей безопасности, если к Вашингтону – то своему благополучию», – сказал профессор Лин.
Недаром инвестиционный процесс носит односторонний характер – до самого последнего времени существовали всевозможные препоны на пути притока китайского капитала на Тайвань именно из-за страха скупки острова. Ма и его союзники считают, что, помогая повышать жизненный уровень в Китае через тесное экономическое сотрудничество, они тем самым создают условия для невозможности военной агрессии Пекина. Однако внутри самого тайваньского общества есть силы, которые могут нарушить планы Гоминьдана.
Местные выборы, которые автору довелось наблюдать, прошли в условиях невероятной активности основных политических сил. Партия президента Ма удержала свои позиции в большинстве муниципалитетов, однако оппозиционная Демократическая прогрессивная партия смогла несколько расширить свое представительство в органах власти. Она не только сохранила за собой три района, но и прибавила еще один.
Лидеры правящего Гоминьдана с помощью Китая хотят усилить свои позиции и при этом уверены, что им удастся всегда вовремя почувствовать опасность и дать красный свет. Ввиду этого профессор Лин сравнил сегодняшний Тайвань с лягушкой, засыпающей в кипящей воде. Поначалу вода кажется теплой и приятно расслабляет, но в итоге можно заснуть и не проснуться.
Сближение без резких движений
Что касается позиции официального Пекина, то его тайваньская стратегия многоаспектна. Для него приоритет приоритетов – отношения с Вашингтоном, последний же служит гарантом сохранения независимого Тайваня. Поэтому пекинские аналитики полагают, что основания для сотрудничества США и Китая не изменятся; также не исчезнут причины для противоречий между США и КНР; и амбивалентная политика США по отношению к Китаю не изменится. Другими словами, Китай должен искать более длительные и косвенные пути для «объединения родины» ввиду позиции США.
При этом пошаговое приближение к себе отколовшегося острова – не единственный способ. Важный аргумент в большой геополитической игре в регионе – эксплуатация патриотических чувств китайцев вне зависимости от того, где они проживают.
Уверенно можно сказать, что в ближайшее время резких шагов, как в 1995–1996-х, Пекином предпринято не будет. Китай должен не только «переварить» Гонконг с Макао, но и решить проблему драматического разрыва между глубинкой и приморьем, сгладить резкие социальные противоречия. Другими словами, ему есть чем рисковать в отличие от тайваньского кризиса 1958 года, когда Мао необходимо было получить ядерное оружие от СССР любой ценой, и он мог блефовать, не обращая внимания на стремительно вымиравшее население страны.
На самом же острове недавно был проведен социологический опрос на предмет того, кем ощущают себя его жители. Результаты оказались обескураживающими для сторонников объединения. 44% ответили, что считают себя тайваньцами, 42% – что они и тайваньцы, и китайцы, и лишь 9% – просто китайцами.
За 60 лет независимости де-факто сменилось уже не одно поколение, для которого «Большой Китай» – понятие абстрактное и далекое. Это не означает, однако, что объединение невозможно в принципе – вошли же в состав Китая Гонконг и Макао с куда большей историей отделения. Но специфика Тайваня такова, что в ближайшие десятилетия данный вопрос неактуален.
