Курс на созидательное строительство

Одно из кладбищ Степанакерта: дата смерти у всех одна – 1993 год.
Фото Юрия Симоняна

Среди непризнанных государств, образовавшихся после распада СССР, Нагорно-Карабахская Республика занимает особое место. Прежде всего это объясняется специфическим отношением к НКР России. О ситуации в республике и перспективах урегулирования ее конфликта с Азербайджаном «НГ» рассказал региональный председатель Национального собрания Ашот Гулян.

– Ашот Владимирович, недавно вы побывали в Германии, где приняли участие в конференции «Роль и значение Нагорного Карабаха в развитии Южного Кавказа», организованной Берлинской европейской академией. Расскажите о конференции и ее итогах. Почему подобные мероприятия, на ваш взгляд, не проводятся в России?

– Этот вопрос не ко мне, а к российским политикам и руководителям. Хотя замечу, что конференция в Германии, посвященная проблемам Карабаха и всему Южному Кавказу, выглядела представительно. Чувствовалась искренняя заинтересованность немецкой и в целом европейской научной общественности к данной теме. Позиция Берлинской европейской академии была принципиальной и четкой: это площадка для диалога и все имеют право там высказаться.

– Из Азербайджана на конференции кто присутствовал?

– Да, были азербайджанские студенты, политологи, преподаватели. Они выступали, задавали вопросы. Но доклады делали европейские ученые. Двое из них из Германии – это профессор Гамбургского университета Отто Люхтерхандт и руководитель департамента немецкого Института международной безопасности и сотрудничества Уве Альбах, а также профессор Нотингемского британского университета Стефан Вольф. Их доклады касались как карабахской проблемы, так и вообще проблем всего Южного Кавказа. Доклады были очень содержательные и интересные. Были научные подходы к оценке карабахской проблемы. Выступали и азербайджанские представители. Вывод конференции: решение карабахской проблемы будет затяжным. Инициатива немецких ученых, я считаю, – это классический пример того, что можно делать в России и других странах для получения объективной информации о ситуации в НКР.

– Как вы оцениваете военно-политическую ситуацию в регионе?

– После прекращения огня вероятность возобновления боевых действий на линии соприкосновения сторон никогда не исчезала. Просто все это время ситуация держалась на балансе сил, который объективно существует. Он включает в себя не только количественные параметры по вооружениям, но и качественные. Что касается гонки вооружений, которая наблюдается в последнее время со стороны Азербайджана, то, на мой взгляд, есть две стороны вопроса. Конечно, Азербайджану самому решать, куда и на что тратить деньги, но геополитическая ситуация в регионе и международные обязательства этой страны требуют, чтобы это было не только внутренним делом, но и соответствовало обязательствам, которые государство взяло на себя при вступлении в различные международные организации. Последние события, произошедшие на линии соприкосновения сил в начале марта этого года, показали, что на самом деле мир хрупкий, что подобные действия могут за короткое время изменить общую военно-политическую ситуацию. Но я надеюсь, что этот пример показал, что военно-политический баланс в регионе сохраняется, а боеготовность карабахской армии остается высокой.

– Значит, ситуация в зоне соприкосновения сторон продолжает оставаться взрывоопасной и имеется тенденция к ее обострению?

– Вероятность возобновления боевых действий зависит от многих обстоятельств. Важную роль играет переговорный процесс. Это сдерживающий фактор. Здесь не все гладко. Но факт и то, что у разных стран и геополитических центров здесь присутствуют свои интересы, и это значит, что возобновление боевых действий никому не нужно.

– Предположим самый плохой сценарий. Карабах сможет отразить военное нападение?

– По оценке независимых военных экспертов, сегодняшнее состояние карабахской армии позволяет говорить о том, что блицкриг со стороны Азербайджана невозможен. Конечно, некоторые азербайджанские политики делают воинственные заявления, но я считаю, что все это носит характер авантюры. Политическая ситуация в самом Азербайджане сегодня не настолько стабильна, чтобы можно было принимать силовые решения в отношении НКР. Тем не менее мы предпринимаем соответствующие меры, чтобы обезопасить страну от возможных угроз. Безусловно, это является большой нагрузкой, потому что у нас много других проблем – и в экономике, и в социальной жизни.

– Каков бюджет НКР и сколько приходится тратить на оборону?

– Бюджет Карабаха без военных расходов составляет около 160 миллионов долларов. ВВП страны – более 300 миллионов долларов. На военные нужды мы тратим немало, но по-другому поступить не можем. Обеспечение военной безопасности, особенно на линии противодействия сторон, стоит дорого.

– Кто помогает НКР в военном плане кроме Армении?

– Я бы разделил этот вопрос на две части: это помощь в поставках вооружений и, может быть, самое главное для нас – подготовка военных кадров. Сейчас в мире ситуация такова, что закупать можно практически любые виды вооружений. А с подготовкой кадров для карабахской армии мы проблем не имеем. У нас есть достаточно возможностей для подготовки офицерских кадров в тех странах, где традиционно высокий уровень военной науки. Сейчас мы и сами занимаемся подготовкой среднего командного звена для своих войск – сержантов и младших военных специалистов: командиров экипажей, боевых машин и т.п. У нас есть соответствующие военно-учебные заведения, кадетское военное училище.

– Сейчас в связи с косовским прецедентом на постсоветском пространстве идет процесс негласного признания Россией независимого статуса непризнанных республик. Как этот процесс отражается на взаимоотношениях Москвы и Степанакерта?

– Российско-карабахские отношения – это отношения между посредником в урегулировании и стороной конфликта. Конечно, позиция РФ по отношению к НКР несколько отличается от ее отношения к другим непризнанным республикам постсоветского пространства. Но я думаю, что негласное признание этих государств – это не то, к чему мы стремимся. Для нас важно, чтобы в России и других государствах ясно осознавали, что сегодня происходит в Карабахе. К сожалению, в последние годы Карабах не присутствует в переговорном процессе по урегулированию конфликта. Нынешние консультации не походят по формату на те классические переговоры, которые происходят в разных конфликтных зонах. Я считаю, что на данном этапе вопрос должен стоять не о признании или непризнании со стороны России независимости НКР, а в том, чтобы в РФ обладали точной информацией о процессах, происходящих в нашей независимой де-факто республике.

– В случае признания Азербайджаном права Нагорного Карабаха на самоопределение будут ли ему возвращены отдельные, занятые сейчас, территории?

– Все эти вопросы подлежат решению в ходе переговоров. Все зависит от того, насколько Азербайджан будет готов адекватно воспринимать наши проблемы.

– Расскажите, пожалуйста, об экономическом состоянии НКР.

– Страна развивается в особых условиях. Однако это не значит, что у нас нет позитивных тенденций в экономике. За последние 7–8 лет НКР удалось втрое увеличить собственные доходы. Это говорит о том, что в сложных условиях экономика НКР восстанавливается. В первую очередь это происходит в сельском хозяйстве (виноградарство, садоводство, виноделие, производство зерна и т.п.). Скоро мы откроем большое предприятие по переработке сельхозпродукции. Мы полностью обеспечиваем себя зерном. У нас успешно развивается горно-обрабатывающая промышленность, которой не было у нас даже в лучшие советские годы. Мы сегодня вкладываем серьезные инвестиции в энергетику, особенно в строительство ГЭС, ведем строительство дорог, развиваем туризм. Мы полностью обеспечиваем себя строительными материалами, кроме цемента. Но и его производство скоро будет налажено в НКР.

– Что конкретно добывают в НКР?

– Золото, медь, другие редкоземельные и цветные металлы. Я не хочу здесь конкретно называть цифры добычи, но скажу, что горно-обогатительные и добывающие предприятия являются главными наполнителями бюджета страны.